Я поднял руку, прерывая словоизвержения гунгана и, небрежно бросив толмачу:

– Переводи! – произнес речь, мне самому показавшуюся бредом сумасшедшего. – Я – великий и ужасный Унгделу, воплотившийся в теле белого гунгана! Я пришел к вам, дети мои, чтобы наградить достойных (как, интересно, я их награжу? Ну да ладно, решу по ходу) и покарать нечестивых (а вот это гораздо проще!). Так преклоните же колени! (Призыв запоздалый, все племя и так продолжало валяться на земле).

Высказавшись, я гордо подбоченился и стал ждать ответа, надеясь, что выгляжу достаточно величественно. Вообще, это я сейчас, по прошествии времени, так лихо описываю те события. Хиханьки да хаханьки. Наверное, пытаюсь отгородиться от тяжких воспоминаний. Страшно было, вот что! В нескольких шагах от меня стояло тело Грика, не мертвое, но и не живое благодаря клятому гунгану. И если бы аборигены заподозрили обман, в лучшем случае меня скормили бы зомби. А в худшем – свита Хванги пополнилась бы еще одним покорным слугой. Так что, приложил я все силы, унял дрожь в руках и голосе и в меру своего разумения исполнял роль демона в человечьей шкуре. Хорошо бы чудо сотворить, хоть простенькое, но я боялся, что после бессонной ночи да пережитых кошмаров не сумею. Просто руки еще не восстановили подвижность, как плетение—то делать? А вообще—то… работа с воздухом всегда давалась мне легче всего, наверное, я родился в месяц одного из покровителей этой стихии. Сам—то не знаю, а в Воспитательном доме никто сообщить не озаботился. Я решил сотворить «Покров невесты» – слабое заклинание, которое знают все маги, даже начинающие. Собственно, это и не заклинание даже, а так, тренировка для усвоения основ. Но дикарям должно понравиться. У них отношение к волшебству, насколько я успел понять, совсем не такое как в империи. Здесь заниматься колдовством может лишь один человек в племени – гунган. Для остальных оно – великая тайна. Думаю, это сделано для того чтобы проще было держать племя в повиновении. Но и местному колдуну мои заклинания будут непонятны и покажутся чудом. Просто потому что он—то молится Угелуку, значит, черпает силу из источника Мрака. Это уже Темная магия. В чем—то он сильнее меня: в некромантии, к примеру. Наверняка умеет готовить ужаснейшие смертоносные зелья, здешняя растительность к этому располагает. Хотя насчет зелий и я тоже не промах. А вот заклинания – на уровне шаманства. То есть, конечно, сотворить—то можно, но никогда не знаешь, получится ли, и если получится, то что именно. И времени затрачивается много, шаманы рисуют фигуры на земле, а это, понимаете ли, всегда неточно: линия искривилась – и вместо врагов заклятие валится на вашу собственную голову. Живи он в Галатоне, где магия все время развивается, осваивает новые рубежи – тогда мог бы применить свои способности как следует. Если бы не попался Имперским псам, конечно… Итак, «Покров невесты». Расслабиться, закрыть глаза, дышать ровно, дотянуться до источника… Это первая часть упражнения. Теперь вторая: короткими фрагментами элементарных заклинаний создаем крохотное возмущение стихии. Воздух вокруг моего тела должен уплотниться, напитаться цветом и задрожать, приобретя подобие голубоватой ауры. Упражнение, а выглядит красиво. Я открыл глаза. Теперь все племя стояло на коленях, видимо, поняв мой призыв буквально. На лицах напряженное ожидание, а должно было быть восхищение. Неужели не получилось? Вроде бы все шло как надо… Скосив взгляд на собственное плечо, убедился: никакого голубоватого сияния нет. М—да, переутомление… Попробуем еще раз. Расслабился, закрыл глаза, воздух – вот он, я ощущаю его ласковые легкие прикосновения. Ну же, помоги мне! Внезапно меня пронизало что—то болезненно—острое, заставившее сознание скорчиться от омерзения. По толпе туземцев прокатился дружный вздох, потом тоненько заплакал чей—то ребенок. Я открыл глаза и сам чуть не заорал: мое тело было охвачено холодным черным пламенем. Оно не причиняло мне физического вреда, нет, зато повергало в душевные муки. Очень противно чувствовать в себе силу Мрака. Через несколько мгновений свечение исчезло, я облегченно выдохнул. На дикарей, конечно, впечатление произвел – это бесспорно. Но как, откуда ко мне протянулись щупальца Темной силы? И опять это клятое опустошение… Размышлять было некогда, следовало воспользоваться случаем. Я отложил обдумывание на потом. Как это не раз уже бывало…

– Разойтись! – гаркнул я. – Унгделу устал!

Ко мне подполз колдун, и подобострастно, как побитая собака, снизу вверх заглядывая в лицо, произнес небольшой спич. Помощник перевел:

– Гунган Хванга просить в его дом пойти. Отдыхать, – ну конечно, хитрый старик пришел в себя и решил извлечь пользу из происходящего. У кого поселился Унгделу? У Хванги. А значит, кто будет передавать божью волю народу? Правильно, тоже он. Если учесть, что божество ни бельмеса не понимает местную речь, значит, можно трактовать его слова как угодно. Надо только толмача запугать. Умный дед, он даже вызвал во мне некое подобие уважения. Хотя очень уж мерзкий. А если учесть то, что он сотворил с Гриком… Кстати, что мне делать с зомби? Я ведь не могу допустить, чтобы тело несчастного солдата использовали в качестве прислуги. Но это чуть позже. Надо было закрепить успех.

Я торжественно прошествовал вслед за колдуном в его жилище. Там меня усадили на странного вида кресло, сплетенное из соломы. Гунган с помощником застыли по обе стороны от меня. На коленях, разумеется.

– Есть хочу, – сказал я. – И встаньте уже, надоели!

Вот что мне нравится в дикарях, так это их доверчивость. Наши бы сомневаться начали: с чего это богу есть захотелось? Да почему бы ему самому себе пищу не сотворить? А эти – нет, ничего. Захотел, значит, так надо, приказал – выполняем. Близость к природе! Довольно скоро в хижину вошли женщины, неся деревянную и глиняную посуду. Туземная кухня… непривычная какая—то. Первым делом я утолил жажду, мучившую меня уже сутки. Честно говоря, есть не хотелось, запах пищи напоминал мне о вони, исходящей от зомби. Но подкрепиться было необходимо, чтобы набраться сил и хоть немного восстановить свои магические ресурсы. Я предчувствовал, что они мне вскоре понадобятся. Пожевал какие—то сладкие корешки, закусил сочным фруктом, похожим на грушу. Мясо пробовать не стал. Кто их знает, туземцев, может, завалили на жаркое воина из враждебного племени?

Дождавшись, пока «бог» насытится, гунган склонился в униженном поклоне и что—то прощебетал. Из пояснений толмача я понял, что племя за стенами хижины дожидается моего суда. Суда? Ах да, я же обещал награждать и карать! Пришлось выдерживать роль до конца:

– Пусть заходят по одному!

Детей и женщин я отпустил сразу. Ребятишек жалко было, а местные дамочки… слишком красивые, чтобы их наказывать. Кстати, одну из них мне любезно предложили в качестве наложницы. Дочь гунгана, конечно же. И здесь старик соблюдал свой интерес: если девица понесет от самого Унгделу, власть колдуна станет неограниченной и вечной. На фоне своих товарок девушка выглядела как паучок рядом с радужными бабочками. Маленькая, кривоногая, неказистая – вся в папашу. Отказался я, короче. Гунган слегка обиделся, но виду не подал.

И начался суд. Я здорово отвел душу, посылая воинам кому прострел, кому зубную боль – на такую ерунду меня вполне хватало. Тех здоровяков, что держали нас с Гриком, к первым двум недугам еще и спинницей наградил. Дней на десять. Пусть полежат, подумают о смысле жизни. Когда поток желающих покаяться перед богом иссяк, начало смеркаться. Я выставил колдуна с его прихвостнем из хижины и развалился на лежанке, покрытой пушистой шкурой саблезубого льва, обдумывая создавшуюся ситуацию. Во—первых, как мне отсюда выбраться? Вроде бы ничто не мешает уйти, останавливать меня не станут, побоятся – бог я или нет? Но как я буду пробираться через джунгли, когда даже не знаю, в какой стороне моя рота? Кстати, неужели они не ищут своего лейтенанта? Не может быть, насколько я узнал Ястребов, они своего в беде не бросят. Нужно только немного подождать. С этим ясно, а как быть с Гриком? Впрочем, я лукавил перед самим собой. Конечно, я понимал, что должен сделать. Но это было так страшно… Я пялился в травяной потолок, пытаясь собраться с силами, внушая себе: «ты обязан, ты обязан поступить именно так, а не иначе, никто за тебя не примет этого решения»…Вдруг из угла до меня донеслось тихое, осторожное шуршание, явно шедшее снаружи. Приподнявшись на локтях, я прислушался: нет, это не мышь, она не стала бы шепотом поминать Бездну. Кинувшись туда, откуда раздавались звуки, я проковырял в тугом плетении стены небольшую дырку и приник к ней глазом. И в вечернем сумраке, разбавленном мерцанием светляков, разглядел бородатую физиономию Зарайи. Клянусь златовласой Неей, в тот миг для меня это было самое прекрасное лицо на свете!