спешить, наоборот обождать требуется, пока с основной работой ситуация не прояснится.

Торговля идет удачно, чуть скинул ценники на осенне-весенние куртки для подростков на пять рублей, как продал сразу четыре штуки, половину от всех у меня сейчас имеющихся. И две заказанные женские вещи забрали, как договорено, итого сто пятьдесят пять чистыми, правда, без стоимости билетов.

Даже без кондитерки отлично все идет. Спасибо мудрому советскому руководству за вообще непонятный алгоритм выставления цен на продукцию народного хозяйства! И особенно — на реально дефицитные вещи!

Так и хлопочу четверг, в пятницу иду забираю переписанные заявления на восстановление в комсомоле, проверяю все данные, прошу дописать некоторые и негромко спрашиваю саму эту капризную брюнетку:

— Я могу и сам забрать ваши фото по квиткам. Или вы пойдете прогуляться куда-то?

Даю ей выбор — идти самой с подругами или остаться в теплом торге, потому что лучше наладить нормальные, деловые отношения. Не я же лично запихиваю их в комсомол, это уже команда парторга и директора торга, поэтому и ругаться мне с девушками не о чем совсем.

Идти по гололеду тротуаров конечно никто не хочет, не май месяц все-таки. Поэтому я забираю у них с блондинкой квитки, а у остальных взносы, посещаю в соседнем подъезде Бюро закрытых учреждений, где делаю тоже самое.

В особняке Зива уже сразу нахожу товарища Третьякова, он отправляет меня в кассу сдавать взносы за пятерых комсомолок и самого себя.

Хорошо, что у меня полставки грузчика всего сорок рублей до налогов, поэтому обхожусь тридцатью копейками за три неоплаченных месяца работы.

— Давай, включайся в работу! — азартно хлопает по плечу меня третий секретарь, видящий меня второй раз в жизни.

Мне даже неловко становится, я то здесь по конкретной сделке оказался, а он меня всерьез за реально энтузиаста, собирающегося по велению своего сердца карьеру комсомольского вожака сделать, принимает. Хотя, конечно, хорошо понятно, что если в таком возрасте начать успешно жечь глаголом сердца в циничном коллективе торгового треста, то изначальные данные для карьеры у тебя хорошие.

Даже черта уговоришь добрые дела по субботам делать и безногого на марафон запишешь.

Можешь далеко пойти, наверно, до его места третьего секретаря точно доберешься в вихрях яростных атак года до восемьдесят восьмого.

Мне выдают стандартную печатку для взносов, забирают все документы на новые билеты и я свободен от всех обязанностей до понедельника вообще, а от комсомола до среды.

Ну, как свободен, после продаж удачных снова забежал на Варшавский, оставил знакомой кассирше заявку на ближайшие субботу-воскресение. Это уже на этой неделе ехать собираюсь. Нужно рубить капусту на модных куртках, пока сезон начался и спрос повышенный. Тем более, мне теперь по выходным придется мотаться в Прибалтику, наверно.

Светке это не понравится, привыкла она в выходные дни вместе в квартире сидеть или в кино ходить. Тогда лучше ее собой взять в Таллин, пусть погуляет по Старому городу и мне поможет с покупками. Заодно и себе с сестрами модную куртку прикупит, собирается ведь своих снова навестить вскоре. Хочет в пятницу уехать, чтобы в понедельник вернуться в Ленинград. Двух дней ей хватит на побывку точно.

Теперь еще нужно на Московский ехать и там за билетами отстоять в очереди.

По двадцать четыре рубля в купе туда и девятнадцать плацкартом обратно забрал, хорошо, что еще не сезон, а так бы я хрен чего купил. Вот и купе обратно уже нет, ехать полтора суток, главное, что не по большой жаре кататься.

Хорошо, что в пятницу днем народу еще не так много в очереди в кассы предварительной продажи, всего-то через час, проведенный за чтением книги, билет в купе до Ростова-на-Дону на двадцатое апреля и обратно через два дня у меня в руках. Просить договориться девчонок с Варшавского я не стал, сэкономил пятерочку спокойно.

Думаю, что мне двух дней хватит на месте, чтобы определиться с местом жительства Чикатилы и капитана «Александра Суворова» Владимира Венеаминовича Клейменова, чтобы еще навестить их по месту жительства. Впрочем, про капитана можно узнать только домашний адрес, наверняка, что перед долгим рейсом он будет ночевать дома по месту жительства.

Бюро Путешествий и экскурсий на улице Желябова — сейчас единственное место в Ленинграде, где продают такие туры. Узнал полное именование капитана теплохода, его имя, фамилию и отчество без проблем, так эти данные имеются в описании к круизам свободно.

Ему всего-то нужно сказать про возможность аварии лично, лицо в лицо, в том же подъезде это возможно, а вот с письмом по моему мнению слишком опасно выходит. Может оно к нему не попасть вообще, если на проходной в порту оставить, тогда передать забудут. Или если даже в почтовый ящик бросить, все равно тут лучше личный контроль проявить. Мало ли случится, что жена или дочь не передадут его адресату, решат не смущать капитана таким странным посланием.

На крайний случай буду сторожить его в порту перед КПП, чтобы предупредить все равно, если на квартире не получится почему-то.

Черт, придется целую неделю за свой счет брать, если меня начнут напрягать по работе.

Ладно, билеты взяты, паспорт у меня теперь есть, кататься могу по стране без проблем, так что Рубикон перейден!

* * *

В Большом дома на Литейном проспекте в кабинете средних размеров мужчина средних лет внимательно рассматривал оперативную информацию по стране, когда внезапно наткнулся на что-то странно знакомое.

Перечитал еще раз, задумался и набрал номер на внутреннем телефоне:

— Васильев? Зайди ко мне!

Сам откидывается на спинку стула и продолжает перечитывать информацию, торопясь закончить с текстом.

Через две минуты раздается осторожный стук в дверь:

— Разрешите, товарищ подполковник?

— Входи, входи. Садись, — и хозяин кабинета кивает головой на стул напротив.

Васильев, молодой мужчина лет двадцати пяти, садится и внимательно-напряженно смотрит в лицо подполковника.

— Ты же рассказывал про одну анонимку, где писали про аварию в Поти чехословацкого самолета?

— Да, товарищ подполковник, была такая, — несколько секунд подумав, отвечает Васильев, — оформлена еще по-детски или взрослым, который хочет замаскироваться под ребенка.

— А что там конкретно написано?

— Точно не скажу сейчас, изучил ее не очень внимательно. Ведь обычное такое «предсказание», которые больные люди пишут. Что-то про один двигатель, перегрузку… или нет, полную загрузку, именно самолет производства ЧССР и то, что он упадет или сядет в болото. Погибнут не все, а только летчики, проверяющий и несколько пассажиров…

— Где она сейчас?

— Где-то