Как это он еще спокойно доехал сюда из Сокольников? Ах ну да, он же шел как бы от центра в сторону области. А сейчас все как раз наоборот.

Э-хе-хе!

Василий Иваныч сидел и думал, что скоро в конце концов встанет вся Москва. В тяжелые трассы очень быстро превращались еще год назад вполне свободные улицы. Он знал этот город как свои пять пальцев. И не пересел бы на метро ни за какие коврижки — с его-то водительским стажем!

Но все же ездить по городу становилось все труднее и труднее.

А что летом-то будет твориться?

Вот в таких невеселых мыслях, тормоз-газ, тормоз-газ, Василий Иваныч и провел ближайший час, пока ему не удалось вслед за каким-то лихим мужиком на стареньком БМВ ломануться во дворики и, сделав большой крюк, все же выскочить на объездной путь — плохо заасфальтированную дорогу между гаражами, заводами, заборами.

Покряхтывая на ямках и ухабах, Василий Иванович несся домой на всех парах. Все проблемы он отложил на завтрашний день, — заодно придет экспертиза, вот и станет понятно, в каком таком направлении будет двигаться это странное дело, впервые за десять лет потрясшее небольшую и правильную страну Михаилов: несколько магазинов в лучших местах, лучший менеджмент в бизнесе, лучшая реклама и лучшие кадры — по причине лучшего к этим самым кадрам отношения.

Маша осталась в квартире одна. Она поняла, что по-прежнему трусит — головокружение от прошлой ночи у нее уже прошло, и умирать ей совсем не хотелось, тем более после знакомства с рыжим Диманом.

Как это объяснить? Ничего же ведь на самом деле не было. Познакомились, сходили в кафе, поболтали, и недолго совсем. Такое в ее жизни случалось не один раз — мало ли кто с ней хотел познакомиться или куда приглашал. Диман только и сделал, что пожал ей на прощание руку — притронулся осторожно, нежно. Как бы погладил. И все.

Его рука была большая, мягкая, теплая, совсем не влажная — в общем, это прикосновение показалось ей очень приятным.

Одна только мысль о Диме радовала ее и одновременно страшила: а ну как и в этот раз она впустую надеется на свою мечту о настоящей любви.

Постельных отношений в Машиной жизни пока что не было, но откуда дети берутся, она знала. Они с Ленкой Фантиковой часто обсуждали секс и все, что мог он принести в их жизнь. Некоторые девчонки их возраста уже вовсю крутили с ребятами, кто с ровесниками, кто с парнями постарше. Да и сами они ходили на дискотеки, поэтому всяческие провожалки с обнимашками и целовашками в их жизни присутствовали.

Маша часто нравилась сверстникам и всегда — старшим. «Старых» мужиков они с Фантиковой презирали, и на навязчивые предложения таких мужчин познакомиться, совместно провести время отвечали очень зло: огрызались и дразнились. Ну типа: «Лысая башка, дай кусочек пирожка» или «К нам недавно приходил некропедозоофил», и все в таком роде.

Маше было восемнадцать, и настоящий секс, такой красивый, как в хорошем кино, казался ей отличным, правильным продолжением чувств. Другое дело, что чувства должны были появиться перед сексом и в них поначалу не должно было быть никакого сала.

Если подкатывающий к Маше ухажер проявлял сальность, то он отшивался грубо и прямо. Ей хотелось, чтобы по отношению к ней испытывали чувство исключительного предпочтения, любви и признания и чтобы она могла ответить на эти чувства точно так же.

При всей ее невинности, Маша могла отличить ничем душевно не согретую похоть от хрупкого и особенного чувства влюбленности в нее, которое иногда ловилось в окружающих мальчиках, несмотря на всю их грубость напоказ.

А вот уже после всего этого — нежности, приязни, взаимности — должен происходить секс, про который любознательные девчонки все разузнали еще лет в двенадцать.

Диман ей понравился, и Маша опасалась сальностей от него, которые могли прорваться и просто так, от смущения. Еще она боялась, что столичные мальчишки развратные и циничные и что она напридумывает себе чувств, влюбится, а потом наплачется из-за этого.

Учеба отнимала очень много сил, а Маша еще и работала — нет, никаких драм ей не нужно! Организм просто не выдержит.

А с другой стороны, она вроде бы не собиралась ждать принца до седых волос. Ее мама, Лидочка, много говорила с ней на эту тему лет в пятнадцать, они даже договорились, что Маша ей все расскажет и будет просить у нее совета, в случае чего.

Ну, пока что советоваться было вроде как не о чем.

Она собиралась ничего заранее не решать, а действовать по обстановке.

Дел у Маши было по горло: вымыть и уложить волосы, одеться, накраситься! Подрагивая от нетерпения и радости — что-то ей говорило, что все будет отлично, — она стала собираться на вечеринку.

Маша выбрала самые лучшие, с ее точки зрения, вещи, накрасилась не только тушью и блеском для губ, но еще и подвела глаза зеленой подводкой, надела свои украшения — золотые колечки и цепочку с подвеской-дельфином. У нее был проколот пупок, и она подобрала такую майку, которая этот самый пупок открывала.

Ничего провокационного в своем виде Маша не нашла, она выглядела нарядно и стильно, сердце у нее постукивало, а щеки порозовели от прогулки. Она не забыла про свой пистолет: он очень удобно пристроился в кармане ее курточки. Потом передумала брать его с собой: в клубе отберут, объясняй потом, где взяла.

Вздохнув и поеживаясь от нахлынувших на нее надежд, опасений, снова надежд и тревог, Маша выбежала на улицу и дальше — бегом, бегом, бегом в метро! Она всегда бегала от прилива чувств, как щенки или котята.

На Пушкинскую Маша прибыла на полчаса раньше назначенного срока и решила зайти в красивый торговый центр, где на первом этаже было несколько молодежных магазинов. Только она подошла к двери центра, как в ее кармане заворочался мобильный и раздался проигрыш к песне HIM «Крылья бабочки». Маша достала телефон, нажала на ответ и произнесла:

— Алло!

— Привет, Маша, это Диман. Ты еще не на Пушке?

— Ну еще вроде нет. Скоро подъеду.

— А Сашка врет, что видел тебя в окно и что ты пошла в другую сторону.

— Ну вообще-то я уже тут!

— Тогда подходи к пирамиде. Мы внутри сидим. Зайдешь — смотри направо.

— Ладно! Иду! Пока.

— Пока.

Маша подошла к пирамиде, зашла внутрь и сразу же их всех увидела. Они сидели за самым лучшим столом. Диман, Сашка, длинная, худая девчонка с мелированными длинными волосами — должно быть, Сонька — и еще несколько человек.

Маша подошла к ним и поздоровалась.

Сашка привстал и объявил:

— Это у нас девушка Маша. Это Сонька, это Компот…

Тут малый с темными кудрями, очень симпатичный и кареглазый, кивнул.

— Это Ася, сестра Компота.

И девушка, похожая на Компота, как день на ночь, улыбнулась.