Барменша средних лет, улыбнувшись, ответила ей «ола!», хотя что по-испански, что по-каталонски это все равно восходило к арабскому восклицанию «аллах!».

— Gracias! — сказала Жанна.

— Por favor! — парировала крупноносая барменша и опять улыбнулась.

Жанна допила кофе, еще в первый их совместный приезд в Испанию Рене сказал, что здесь лучший кофе в Европе, чего бы там ни говорили итальянцы и французы, и он был прав: банальный эспрессо, но в Испании в нем и крепость, и аромат, и смачность — все одновременно, пусть даже это ординарный кофе из машины, а не какой-нибудь там «Blue Mountain»..

— Hasta luego! — сказала Жанна.

— Hasta pronto! — ответила барменша.

— До свидания!

— До скорого!

Жанна вышла на улицу.

Жара еще не началась, та томительная, душная, дневная жара, которая падает на сиесту. На часах не было одиннадцати, она была одна, впереди неделя, а потом обратно в Амстердам, и дай бог, чтобы никакого прозака и депрессий…

Перекресток, за ним — еще один отель, «Blaumai», с очень веселенькими цветочками у входа. Можно пойти от перекрестка налево, параллельно морю, а можно и прямо — вон оно, там, чувствуется по цвету неба.

И повернуть по набережной, а обратно вернуться другим путем, она давно не ходила одна по чужому городу, пусть даже это маленький портовый городок.

На углу ресторанчик, «Mar Vent», название каталонское, «Море — Ветер». Хозяин, несмотря на ранний час, несет кому-то паэлью.

— Buenos dias! — говорит ему Жанна.

Тот машет рукой и отвечает теми же словами: красивая женщина, проходящая мимо, всегда заслуживает внимания.

А вот и море.

Набережная идет мимо длинного песчаного пляжа — узкий каменный бордюрчик, за ним — спускающийся к морю песок.

Это с одной стороны.

А с другой — кафе, ресторанчики, бары, она вспоминает, что не купила сигарет, в Испании они продаются или в автоматах в любом баре, или в лавках «Таббакос». Заходит в бар, покупает пачку «Benson Hedges» и вновь идет по набережной, еще не такой шумной и многолюдной, какой станет вечером, но и не пустой: торговцы сувенирами, художники с дешевыми картинками, специалисты по holiday tattoo — Рене бы обязательно изобразил себе на плече какую-нибудь рожу, хотя ей это и не нравится, но что поделать, отдых клинит голову, особенно этим страдают немцы, разукрашивают себя с макушки до лодыжек, будто от этого становятся мужественнее.

На нее смотрят, ей это нравится.

Мужчины здесь смотрят другими глазами.

У нее большая, крепкая грудь, она хорошо заметна под топиком.

Они улыбаются и говорят «hola»!

Она тоже улыбается, хорошо быть одной, хорошо, когда на тебя смотрят.

В Марбелье на нее так не смотрели, там другая публика, более пафосная.

Здесь все намного проще.

Набережная идет дальше, справа в море возвышается скала.

Она сворачивает к скале. Ей улыбается очередной местный мачо — он идет прямо по кромке воды, а перед ним, ныряя в воду и снова выскакивая и высовывая из пасти язык, бежит накачанный черный стаффорд, без намордника, лишь широкий кожаный ошейник с поблескивающей на солнце металлической бляшкой.

Здесь много собак, больше чем в Амстердаме.

Почти столько же, как в России.

Хотя там это чаще от страха, а здесь — она не знает, но еще вчера заметила, как здесь много собак.

На скалу ведет узкая дорожка, с отвесной стороны — железный поручень.

Жанна поднимается на самый вверх и смотрит в сторону горизонта.

Хорошо заметен большой белый лайнер — видимо, идет из Барселоны в сторону Франции.

Море внизу пенится и бьется о прибрежные скалы.

Темно-синее, видно, что глубоко.

Рене ей так и говорил: там всем хорошо, только море глубокое, но зато пляж!

Ей опять хочется кофе.

Жанна возвращается на набережную и идет в сторону порта.

Много деревьев и большие клумбы с цветами.

Ветер шевелит волосы, ей становится совсем хорошо.

Она садится под тент в ближайшем кафе, заказывает кофе и мороженое.

Напротив — крытая эстрада, вечером, скорее всего, здесь играет какой-нибудь оркестр, надо будет сходить, послушать…

Но не сегодня…

У нее еще шесть дней.

С остатками сегодняшнего — шесть с половиной…

Сейчас она выпьет кофе и доест мороженое, а потом пойдет обратно.

Поплавает в бассейне и вернется в номер, соседка уехала в Барселону, дамочка лет сорока из Роттердама…

На одиночный номер Рене не раскошелился…

Он высокий, выше чем метр девяносто.

— Por favor! — говорит она официанту, расплачиваясь.

— Gracias, seniora! — говорит он и добавляет по-английски: — You is so beautiful!

Она смеется и пристально смотрит на этого молоденького мальчика.

Тот не смущается, а лишь улыбается в ответ, они здесь все улыбаются, Жанна встает из-за столика и направляется обратно к отелю.

Но уже не по набережной, а по улице, в тени, возле домов.

Лавка «Таббакос», которая ей больше не нужна.

Магазин рыболовецких товаров.

Ювелирный магазин. В витрине кораллы и темный жемчуг, она не выдерживает и заходит внутрь.

От кондиционера в магазине прохладно, покупателей никого.

Ей очень нравятся кораллы, как нравятся всем близнецам.

И жемчуг ей тоже нравится.

— Solo estoy mirando! — говорит она продавщице.

— Я просто смотрю!

Та вежливо кивает головой и опять читает свой журнал.

Красивые вещи поднимают тонус.

Местные мальчики красивы.

Им под пятьдесят, им за пятьдесят, а они все равно мальчики.

У них в глазах — кайф от жизни.

Жанна выходит на улицу и закуривает.

А вот у этого очень красивые плечи, только взгляд какой-то затравленный.

Не местный взгляд.

Но плечи ей нравятся, она даже может позволить себе улыбнуться, рог favor…

И такой странный акцент у его английского… Она даже плохо понимает…

— Мадам… Вы не можете мне помочь?

Странно, ему что, денег надо?

— Немного, синьора, но у меня безвыходное положение… Тысячу песет, не больше…

Примерно пять долларов…

— У тебя странный акцент, парень… Ты откуда?