По толпе прокатился благоговейный вздох. Луиджина смотрит на бойца исподлобья, сжимая штанину бессмертного до белых костяшек. Дважды кончик сабли чиркнул у самого носа, воин засмеялся и усилил натиск.

Орландо потянулся к мечу, рывком выдернул и заблокировал удар в лоб крылатой гардой. Брызнули искры и сабля с металлическим визгом отскочила. Воин отпрыгнул и застыл, глядя на погнутый клинок.

— Наигрался? — Вздохнул Орландо, не опуская меч, встал боком и прижал гарду к левому виску, направив острие в грудь противника.

— Ну нет.

Двумя пальцами великан схватился за клинок и потянул, с натугой и отчётливым скрипом зубов. Метал медленно вытягивается сглаживая изгиб. Прохладный ветер мазнул макушку и Орландо шагнул вперёд, распрямляя руку с мечом. Воин развернулся боком, пропуская выпад мимо. Извернулся, уворачиваясь от рубящего снизу вверх по косой. Сабля крутанулась в кисти и обрушилась на запястье, но рассекла воздух.

Орландо с полуоборота рубанул в шлем, целясь на острую часть. Если её срубить, может у бойца пропадёт всякая охота драться… лязгнуло, остриё шлема погнулось, а сам он съехал к плечу. Воин повалился набок и по толпе покатилась волна шёпота, ветер подхватил её, понёс вглубь степи.

Лежащий на утоптанной земле воин выглядит по-настоящему исполинским. Голова склонена ухом к плечу, выгнув шею под очень неприятным углом. Сабля вылетела из рук и лежит среди клочков чудом уцелевшей травы. Орландо мысленно выругался. Убивать дурака в планы не входило.

Воин застонал, тяжело сел, будто пьяный. Поднял руки, цепляя подвязки шлема, щёлкнуло порванная верёвка и погнутая железка слетела с головы, отброшенная неверной рукой. Обиженно лязгнула, ударившись о землю. На Орландо взглянули ясные серо-голубые глаза, огромные и чутка раскосые. Ветер треплет красные волосы пропитанные потом, а по веснушчатому лицу сбегают мутные струйки. Из тонкого, дерзко вздёрнутого, носа сбегает струйка крови, пересекает пухлые губы и срывается с острого подбородка.

Орландо отступил на шаг, не сводя глаз с лица.

— Женщина?!

Воительница сплюнула и натужно поднялась, утирая кровь. За спиной мечника протяжно и горестно вздохнула Гвиневра, остальные степняки хранят гробовое молчание.

— Да, женщина. — Сказала поединщица, с усилием массируя шею и морщась. — Но ты можешь звать меня женой.

Гвиневра отвела Орландо в шатёр, а воительница последовала за ними. Луиджину придержал Аэнлан и выразительно покачал головой. Девочка фыркнула и сложила руки на груди. Тяжёлый полог отрезал звуки снаружи, мечник спрятал меч в ножны и вскинул бровь, глядя на старуху.

— Это очень древний обычай. — Протараторила королева-регент, бросая быстрый взгляд на широко улыбающуюся воительницу. — Клан Жизель испокон веков ведёт селекцию лучших бойцов. Мужчины ищут самых крепких и рослых женщин по всем кланам, а женщины самых лютых воинов. Не все короли одобряют такой подход…

— Но все короли пользуются нашими батырами. — Фыркнула Жизель, потирая подбородок и пожирая Орландо взглядом. — Все железные воины либо из моего клана, либо из родственных!

— Что-то не помню, чтобы соглашался на работу племенного быка. — Буркнул Орландо.

— Это лишние. — Засмеялась Жизель, шагая к нему. — Мы не спрашиваем, мы берём что хотим!

Она нависла над ним, как римская статуя, положила ладони на плечи и сдавила. Орландо закусил нижнюю губу, чувствуя, как твёрдые пальцы проминают каменные мышцы. Дёрнулся вырваться… тело ослушалось. Сердце крушит рёбра, откачивает кровь от головы туда, где по мнению тела пригодится больше… Особенно для мужчины пятнадцать лет пробывшего без женщины.

Воительница обернулась на застывшую Гвиневру, хищно оскалилась и рычаще проворковала:

— Хочешь посмотреть?

Старуху как ветром сдуло.

* * *

Верховный жрец стоит на коленях перед алтарём заставленном горящими свечами. Голова склонена, лоб упирается в сцепленные замком ладони. Пламя свечей вытягивается тонкими язычками, воск стекает на алтарь, застывает аморфными наплывами. Жрец хрипло шепчет, взывает к богу Света, умоляя о помощи. По лицу сбегают слёзы, заполняются расщелины морщин. На шее темнеет синяк в форме ладони.

Закончив молитву жрец поставил на алтарь три свечи, повозился поджигая фитили тонкой лучиной. Отступил. Мягкий свет падает на лицо, рассыпается бликами по мокрым дорожкам слёз. Уши обессиленно свисают к плечам.

— Что я натворил… — Прошептал жрец, утираясь рукавом. — Что же я натворил? Я ведь хотел как лучше…

Столицу сотрясают хаотично вспыхивающие бунты, портовый квартал горит, а по улицам бегут полноводные красные реки. Морлэн во главе стражи вырезает бунтовщиков. Владыки востока и юга отбыли без предупреждения, владетель запада заперся в комнате. Двенадцать бессмертных сторожат племянника в личных покоях, где постоянно горит свет.

Жрец ощущает всем существом подступающие предсмертные судороги Империи. Холодные пальцы впиваются в затылок, проникают в мозг.

— Всё должно было быть не так. — Пролепетал он, схватился за грудь и осел на пол. — Не так… О Властелин Света, умоляю, помоги мне, верному слуге!

Пламя свечей затрепетало и больше ничего. Жрец застонал и уткнулся лбом в холодный камень. Как он мог проглядеть бога Войны в первом клинке Империи? Почему никто этого не заметил за двенадцать тысяч лет?! А может замечали…

Жрец зажмурился до цветных кругов и вспышек перед глазами. В одной из особо ярких увидел, как через холодный дождь по дорогам мчат курьеры. Все в разные места, все от разных аристократических домов, но все с одним сообщением. Крах. Империя не выстоит! Нужно наращивать запасы перед зимой, приводить в порядок крепости и держать войска наготове!

Скоро начнётся бойня, равной которой не было с самого прибытия эльфов в этот мир.

Верховный жрец закусил губу, рот наполнился тёплым и омерзительно солоноватым. Он обязан выстоять и сохранить Империю! Любой ценой убить бога Войны! Но как?

— Умоляю, дай мне знак! Прошу!

— Он не ответит.

Жрец дёрнулся и развернулся, глядя на источник голоса. Тень, угольно чёрная, будто кипящая в дальнем углу. Свет от алтаря сторонится её, но внутри угадываются очертания фигуры и молочно-белые глаза без зрачков.

— Кто ты?!

— Я, тот, кто может и хочет помочь. Или ты передумал убивать Войну?

— Н-нет… ты Тьма?

— Она, как и братец Свет, не слишком отзывчива, вечно занята своей любимой чернотой.

Жрец тяжело поднялся, качнулся взмахнув руками, но устоял, не спуская взгляда с незнакомца. Судорожно сглотнул, колючий комок застрял в основании горла. Эльф закашлялся, кривясь от давящей боли в синяке на шее. Прохрипел:

— Что от меня требуется?