Они одни. Два человека, один из которых истекал кровью, а второй был обессилен до потери сознания. Два человека в каменном укрытии посреди адского пламени, которое пожирало то, что еще несколько часов назад было отделом внутренних дел МВД по городу Елецку и Елецкому району.

Буров поколебался. Нажал на значок «Сообщения». Палец был словно чугунный и чужой. Буров набрал короткое сообщение. «Мы в ИВС». В графе «Кому» Буров щелкнул букву «Г», и телефонная книжка мобильника послушно подставила фамилию Гензер. Буров нажал «Отправить», мрачно вздохнул и положил телефон назад на шконку. Володя, лежа на холодном бетоне, покосился на отца.

— Ты что сделал?

— СМС-ку скинул.

Володя поморщился.

— Нафига? — Буров промолчал. Но Володя и сам догадался. — Чтобы знали, где искать трупы?

— Не трупы! — неожиданно для себя твердо рявкнул Буров. — Сейчас только полночь, б… дь, только полночь! Вся эта херня началась два с половиной часа назад! И никто кроме Муртазина не приезжал, потому что нет связи и потому что наши прочесывают южную часть города! Скоро они приедут. Полчаса, может час. Может, чуть больше… Мы протянем.

Словно споря с Буровым и опровергая его надежду, в щель под дверью пополз дым. За дверью скворчал огонь, пожирая мебель, пол, облицовку стен. Что-то взорвалось, и металлический предмет резко ударил в дверь ИВС. Буров вздрогнул.

— Не будь дураком, бать, — криво усмехнулся Володя. — Мы в эпицентре пожара. Окно под потолком и щели вокруг двери. Этого достаточно. Через полчаса здесь будет столько дыма, что мы откинем копыта от угарного газа.

Буров молча достал из укладки, висевшей на плече, старый служебный противогаз на случай ЧС. И положил его перед Володей.

— Не откинем.

Володя скосил глаза. Благодаря тусклому свечению фонарика на телефоне он различил очертания противогаза.

— Он один.

— Больше не нужно.

— Героя решил из себя строить?

Буров почувствовал, как к его горлу подкатывает комок. Хотелось плакать. От злобы на самого себя и на весь окружающий мир Буров простонал. Но затем твердо заявил:

— Нет. Выбор простой. Я конченный и спившийся старый козел. Ты сам постоянно мне это повторяешь. Да я и сам это знаю… А ты молодой пацан. У тебя вся жизнь впереди. Да дело, б… дь, даже не в этом. Нах… й высокие слова какие-то, но… Володь, ты мой сын. Если выбирать между нами… Отец должен подыхать, зная, что оставляет кого-то после себя. Иначе ничего не имеет смысла.

— Ничего итак не имеет смысла, — тихо буркнул Володя и закашлялся. Боль в плече от содрогания тела была такой чудовищной, что он отключился.

К ОВД с двух сторон — по Советской и Крюковской — неслись автомобили, прорезая шум дождя пронзительным воем сирен. Гензер махал руками и что-то кричал, но его слов не было слышно даже Круку. По затопленным ливнем улицам к ОВД неслись экипажи ППС, пожарные и «скорая», а также несколько машин без опознавательных знаков — вызванный Гензером и Круком личный состав спешил к месту ЧП.

— Туда! — срывая голос, орал Гензер, когда перед ним затормозил пожарный расчет. — Тушите! Вперед! Вызывайте остальных, где остальные?! ОВД сгорит!

Крука знобило — он промок насквозь. Вода хлюпала в обуви, под прилипшей к телу одеждой, струилась по ногам. Он подошел к обочине. На чудом виднеющемся из воды бордюре сидела потерянная Вера. Она смотрела вникуда. Волосы облепили ее лицо, и среди мокрых почерневших от воды локонов виднелись потерянные и огромные глаза. Крук сглотнул, внутренне содрогаясь. Он боялся даже представить, что эта девчонка испытала за последние два с лишним часа. Крук осторожно опустился на корточки рядом с Верой.

— Вся дежурная смена… Они… хоть кто-нибудь выжил?

Вера медленно, как в бреду, пожала плечами.

— Последним я видела Бурова. Он около дежурки огонь тушил. Оставался последний огнетушитель. А вокруг… вокруг все было в огне.

— А дежурные?

— Акулов был на позиции на втором этаже, — Вера говорила механически, как робот, полностью погруженная внутрь себя. — Больше я его не видела. Гончара убили сразу. Его труп в комнате для приема заявителей. Хотя сейчас он сгорел уже. То, что осталось от трупа, найдете там… А в актовом зале двое задержанных. Мертвые. На лестнице один из налетчиков. Почти без головы… А перед отделом Муртазин. Вы его быстро найдете…

— Господи, — сдавленно пробормотал Крук. — Верочка… Черт… Мы не знали. Прости. Мы не могли дозвониться до отдела. Думали, гроза… Прости.

Вера потерянно кивнула.

— У них глушилки.

— Что?

— Глушилки. Так сказал Буров. Это из-за них не работали рации и…

Дальнейшие ее слова заглушил вой второго пожарного расчета, который промчался мимо и скрылся за углом полыхающего здания ОВД. Из-за угла доносились крики множества глоток. По дороге промчался экипаж ППС. Люди все прибывали.

— Это из-за них не работали рации и вообще вся связь? — переспросил Крук, додумав остальные ее слова. — С чего ты взяла? Вера?

— Так сказал Буров. Когда торговался с ними… Глушилки стоят в доме напротив. Тот, где никто не живет.

Крук напряженно посмотрел на Веру. Освещаемая фарами машин, которые все прибывали и прибывали, Крук поднялся. Осмотрелся. По улице к зданию ОВД бежал человек в дождевике и с охотничьим ружьем в руках. Крук различил его перекошенное тревогой лицо — это был Маржанов. Наспех одевшись и захватив отцовское оружие, он бежал по первому зову коллег.

— Маржанов! — рявкнул Крук, перекрикивая рев дождя. — За мной!

По лужам, по колено в воде, насквозь мокрый Крук рванул к полыхающему аду, который еще вечером назывался ОВД.

Картина, развернувшаяся сразу за поворотом, была такой дикой, что оба — и Крук, и Маржанов — невольно остолбенели. Все вокруг поражало своей нереальностью, словно кадры из постапокалиптического фильма. Здание с черными обугленными пятнами на стенах полыхало изнутри, пожирая само себя. Огонь бушевал в каждом окне — из них вырывались хищные языки пламени — и тут же дождь гасил их, оставляя лишь копоть на стенах. Но внутри была настоящая огненная вакханалия. Крыши у ОВД уже не было — она обрушилась. Огонь внутри здания был такой мощи и силы, что столпы пламени временами пробивались и вздымались над крышей — несмотря на кубометры нисторгающегося сверху дождя. В грязи перед горящим зданием там и тут валялись вырванные из окон решетки. На углу ОВД стояла расстрелянная машина Муртазина, около которой бегал Гензер, держась за голову и что-то бессвязно крича. Он не знал, что делать. На капоте машины лежал обезглавленный труп опера. Черный джип, один из автомобилей налетчиков, весь в пулевых отверстиях, стоял в стороне. Около него, наполовину в грязи и воде, лежал растерзанный пулями труп одного из налетчиков.

Каждую секунду остатки шифера и перекрытий с грохотом падали вдоль полыхающего фасада в грязь, заставляя пожарных отбегать назад.