смотреть, — отрезала я, — и где гарантии, что внутри крокодила был только один паразит? Он вполне мог отложить яйца и вылупить детенышей. Возможно, их уже с десяток по палатке расползлось. Кого-кого, а вас, Родион Сергеевич, я туда точно не подпущу.

— Ясно, — Быков слегка покраснел, но больше никак эмоции не проявил. Отошел в сторонку, подозвал сопровождающих, быстро отдал приказ штурмовикам.

— Палатку вместе с содержимым сжечь. Близко не подходить. Если заметите что-нибудь живое на песке, бросаете все и драпаете оттуда так быстро, чтобы пятки в ягодицы впивались.

Штурмовики набрали немного солярки в канистру, облили палатку и подожгли. Огонь радостно охватил предложенное угощение, заплясал, быстро распространяясь, к небу потянулась тоненькая струйка дыма. Вскоре запылал разделочный стол, затем вспыхнул брошенный в угол впопыхах брезент. С шипением и треском огонь занялся рептилией, довершая начатую солнцем работу.

Выполнив приказ, штурмовики меланхолично отряхнули руки и спокойно пошли обратно к пикапу. Я обратила внимание, что один из них слегка прихрамывает. Пару минут назад не хромал, из поля зрения не выходил ни на секунду, и вдруг… Я похолодела от страшной догадки.

Может, старая рана? Ведь могут же у молоденького штурмовика быть ранения? Могут…

— Стойте, — истерично закричала я.

Они остановились и почти одновременно повернулись удивленными лицами ко мне. Хромающий штурмовик двигался чуть приторможено, словно не выспался. И голову поворачивал неестественно медленно, словно у него болела шея и даже незначительное движение причиняло сильную боль.

Может, просто фантазия разыгралась?

Однако остановить меня уже было нельзя.

— Ты, — решительно скомандовала я, подходя ближе, — ну-ка, сними ботинок и закати штанину.

Эмиссар и Чекист растерянно переглянулись, тоже попытались подойти к парню, но я перехватила.

— Стойте там, где стоите, господа командиры. Не приближайтесь ни на шаг!

Быков и Гейман вновь переглянулись. Политрук рефлекторно потянулся к кобуре на поясе, через секунду сообразив, что он делает что-то не то, быстро отдернул руку.

Штурмовик равнодушно пожал плечами, неловко сел на песок, развязал шнурки и стянул обувь с правой ноги, снял носок и закатил штанину. От щиколотки вверх по голени, почти до самого колена багровел огромный кровоподтек.

— Что с ногой? — уточнила я, хотя и так уже все поняла.

— Не знаю, — лицо у «фашиста» вытянулось, глаза округлились от удивления.

— Болит?

— Нет. Совсем ничего не чувствую.

— Давно это у тебя появилось?

Он пожал плечами.

— Не знаю. А что это такое? Сосуд от жары лопнул?

— Раздевайся, — приказала я.

— В смысле? — заколебался штурмовик, — полностью что ли?

— Да, — велела я, — наголо. И быстрее, если жить хочешь.

«Фашист» неловко поднялся, разоблачился, скинув одежду прямо на песок.

— Повернись кругом. Медленно. Ох ты же…

В общем, спасать было уже некого, как бы цинично это не прозвучало. Парень был мертв, хотя еще стоял на собственных ногах и растеряно хлопал ресницами. От ног и до шеи под кожей алели три неровные дорожки, прямо на глазах наливающиеся темно-бордовым цветом.

Я закусила губу от злости и отвернулась, чтобы парнишка не увидел как намокают ресницы.

Ну почему я не осмотрела их сразу?

Повернулась ко второму «фашисту»:

— Ты тоже раздевайся!

Этому повезло, синяков и кровоподтеков на теле не оказалось.

— Ладно, одевайся. Там, на берегу, когда вы грузили крокодила, видели червей или маленьких змей?

— Да, Марк пнул ногой одного дохляка, а из него вдруг червяки полезли. Такие маленькие, плоские, скользкие… Фу! Гадость! Мы их растоптали, и выбрали для вас крокодила посвежее.

— Черт!

И что теперь делать? Как я без рентгена быстро найду паразита под кожей? А если он там еще и не один обосновался?

— Лидия Андреевна, — окликнул меня кто-то сзади, и я рефлекторно обернулась. В ту же секунду негромко хлопнул пистолетный выстрел. Политрук удовлетворенно хмыкнул и не спеша убрал Стечкина в кобуру. Застреленный штурмовик рухнул на песок.

— Ты… Вы… — запнулась я, но потом опомнилась и как заорала во всю глотку, — Гейман, вы что совсем охренели? Зачем?

— Избавил парня от мучений, — жестко ответил политрук.

— Его еще можно было спасти!

— Сомневаюсь.

Я почувствовала, что у меня подкашиваются ноги, а в глазах темнеет от бессильной ярости.

— Фашист!

— Лидия Андреевна, — сказал, словно бичом хлестнул Быков, — немедленно возьмите себя в руки. Идите в машину! Наблюдайте за состоянием своего помощника. Правовую оценку действий политрука предоставьте мне.

— Труп сжечь! — рявкнул Чекист обалдевшему от увиденного штурмовику, — да оденься ты уже, придурок…

Глава 13

Стивен

Сон был короткий и яркий, как вспышка молнии в грозу. Стивен вздрогнул и проснулся, все еще пытаясь ухватить разумом ускользающие образы. Через секунду он сообразил, что сновидение улетучилось безвозвратно, не оставив в памяти абсолютно ничего.

Впрочем, ничего удивительного. День был тяжелым, устал неимоверно. Написание подробного рапорта вызвало шквал эмоций, заставив заново пережить все потери, неудачи и сомнения прошедших событий. Да еще это глупая тревога на пустом месте… Ничем, как глупостью, объяснить невозможно. При таких нагрузках в походе еще и тренировки устраивать. Эмиссар с Чекистом совсем долбанулись. Все ребята на нервах.

Он огляделся по сторонам и обнаружил, что уже давно находится в штабной не один. На раскладном стуле у ящика примостился политрук, придвинувшись почти вплотную к масляному светильнику, вдумчиво изучал рапорт.

Стивен попытался вскочить, но Чекист даже не увидел, а скорее почувствовал движение, повернулся, успокаивающим жестом ладони приказал оставаться на месте. Не дергайся мол, служивый, а не то весь лагерь перебудишь. Затем перевел взгляд на кривые строчки с пляшущими буквами и как ни в чем не бывало продолжил чтение.

— Вот теперь многое стало на свои места, — вполголоса произнес он через некоторое время, складывая исписанные листки в стопку. Затем не спеша убрал их в папку и, развернувшись к Стивену, продолжил, — теперь можно и поговорить. Слушай внимательно и не перебивай, когда говорю я. Если возникает вопрос, задавай потише. Слишком много чужих ушей отгорожено простым брезентом.

Стивен пожал плечами. Возникло четкое ощущение, что сейчас решается его судьба, если не жизнь. Он попытался что-то сказать, даже открыл было рот, но в последнюю секунду передумал, глубоко вдохнул и закрыл. Если политрук желает его допросить — это одно, а если поболтать по душам — совсем другое. Знаем мы эти разговорчики.