– Опять всё сводится к радужной теме. Вообще, с какой стати ряженым в животные актерам торговать дурью? Основная аудитория ведь дети, на них особо не наживешься.

– Чувак, ты реально ждешь логики от тех, кто распускает такие слухи?

– Разве тот, кто играл динозавра, не получал угроз?

– Не употребляйте, малыши. Иначе вымрете, как динозавры.

– У Линдси Лохан на самом деле была близняшка, и «Ловушка для родителей» снималась без спецэффектов. Но потом сестру убили, и актриса именно из-за этого пустилась во все тяжкие.

– Ну да, других причин для эмоциональных травм у ребенка, которого Голливуд эксплуатировал много лет, быть не может. Обязательно нужно придумать тайную и погибшую близняшку.

– Китти погибла в последнем выпуске «Господина Волшебника», и дети наблюдали за этим.

– А что, разве серии показывали в прямом эфире? Или продюсеры типа решили такие: давайте пустим по телеку запись? LOL

– Не, на полном серьезе: моя двоюродная сестра клянется, что видела тот выпуск и потом еще четыре года не могла заснуть в одиночестве.

– Мой приятель из старших классов тоже говорил, что наблюдал за этим собственными глазами. Но через несколько лет после окончания школы умер от передозировки, мне кажется. Печально. И только попробуйте начать травить шутки про динозавров.

– Этот миф – полная чушь. Достаточно просто покопаться в интернете. Нигде нет ни единого полицейского отчета, ни сообщений о пропаже ребенка или об актере, погибшем на съемках. Такие вещи попадают в новости. В конце концов, Китти была симпатичной белой девочкой, так? Журналюги схавали бы эту информацию. Вот если бы Маркус погиб…

– Чувак, ты слишком далеко заходишь.

– Кто такой Маркус?

– Единственный черный в передаче.

– Мы все знаем, что это правда.

– Ладно, а этот твой поиск в интернете показывает хоть что-то про студию, которая снимала передачу? Или про ее продюсеров, сценаристов и актеров? Потому что это и есть самое странное: никто не знает подробностей про якобы длиннейшую из телепрограмм, которую смотрели все дети. Нет ни записей, ни официальной информации – ничего. Что наводит меня на мысли: там реально стряслась какая-то фигня, и причастные к ней решили похоронить все материалы. И Китти в этом случае.

– У меня есть ощущение, что «Господин Волшебник» – просто розыгрыш, который кто-то придумал, а остальные подхватили. Не верю, что такая передача реально была.

– Не отмахивайся от культуры миллениалов. У вашего-то поколения вообще только крипипаста или как вы там называете эти страшилки? У нас и своей мистики хватало, просто аналоговой, а не цифровой.

– Слух не о детской передаче, а о проектах каналов WB/CW: половина популярных актеров оттуда основали секты либо стали их участниками.

– Это даже не миф, а правда.

– Если Сара Мишель Геллар замутит культ, то я готов вступить в него без всяких вопросов!

– Уверен, в ее секте будут продвигать тот образ жизни, которого так боялись зрители телепузиков.

Он снова здесь

Вэл выскальзывает из-под одеяла и идет к двери – той, которая соединяет смежные номера, так как ведущую в коридор пока боится открывать, опасаясь быть затянутой в бархатистую непроглядность реальности Китти. Удерживая страх не перед темнотой, а перед собственным желанием последовать туда за сестрой.

Со стороны номера Айзека вторая дверь распахнута. Конечно же он оставил ее открытой. Петли издают скрип, и лежащий в кровати мужчина, не поднимая головы, сдвигается и откидывает одеяло.

Это полубессознательное приглашение, без каких-либо условий или вопросов, дает понять, что он всегда готов поддержать Вэл, даже во сне. Она сворачивается рядом, зная на глубинном уровне, что именно так ей будет легче всего погрузиться в дрему. Поза привычна, тело помнит ее, как мозг помнит слова наставительных песенок. Как помнит образ Китти. Веки сами собой смыкаются.

Вэл открывает глаза только тогда, когда раздается звук сообщения.

– Твои волосы щекочут совсем как раньше, – Айзек отводит их от своего лица и смотрит на экран телефона, отчаянно щурясь, чтобы что-то разглядеть без очков.

– Без пятнадцати шесть, – подсказывает Вэл.

Айзек роняет устройство обратно и сонно вздыхает. Он лежит прямо, а она прижимается сбоку, ощущая долговязое тело, – именно такое, каким выглядит. Ей нравится. Как и всё в этом мужчине.

– Щекочут, как раньше, – повторяет она. – Мы что, вместе жили во время съемок?

– Мы все спали рядом, ага, – он шарит по тумбочке в поисках очков. – Прижимались друг к другу, как стайка щенков. Ты постоянно вскакивала из-за кошмаров.

«И до сих пор вскакиваю», – думает Вэл.

Она знает, что должна встать, поблагодарить Айзека, извиниться перед ним. Сделать хоть что-то. Но пока не готова начать двигаться. Это означало бы вернуться к реальности, которая требовала от нее так много.

– Но я хотя бы не храплю?

– Ну…

– Что? Неправда! Или правда? – Вэл резко садится.

Она никогда раньше не проводила с кем-то ночь целиком, так как всегда избегала близких отношений, хотя и занималась сексом, конечно.

– Скорее мурлыкаешь. Как котенок.

– О боже, я храплю.

– А еще у тебя ноги и руки просто ледяные, – хохочет Айзек, тоже садясь.

Ладони до сих пор не согрелись. Он тоже замечает это, и Вэл должна бы испугаться, что ее кошмары проникают в реальность, но наоборот, чувствует удовлетворение и, подтянув колени к груди и положив на них подбородок, смотрит на собеседника.

– Ты ждал меня. Когда я пришла.

– Мне кажется, я всегда хранил это место для тебя, – отвечает он, выдерживая взгляд Вэл без всякого смущения.

Следует ли ей признаться, что и она чувствует это? Ее должно было бы удивлять абсолютно всё в позабытом друге, но ничего подобного не происходит. Как можно ощутить такую связь с человеком спустя целую жизнь порознь? Будто в груди пустовала ниша размером с Айзека. Пусть минувшие годы в памяти всплывало и не его лицо, а младшей сестренки, но он по-прежнему существовал в самой глубине души. По-прежнему принадлежал Вэл.

Его телефон снова звякает.

– Остальные уже паркуются, – говорит Айзек. – Скоро поднимутся.

Она перекидывает ноги через край кровати и опускает на пол, не слишком стремясь объяснять свое пребывание здесь. Не потому, что их отношения, тайна, а потому, что они кажутся почти священными, не предназначенными для чужих глаз.

В любом случае, сейчас нет времени размышлять о своих чувствах к Айзеку. Нужно сосредоточиться на главной цели: информации. Торжественные мероприятия – неизведанная территория для Вэл, но она знает, как разговаривать с богатыми людьми, как