— Помочь? В чём? Ты надеешься отсюда выбраться?

Я отбил ещё одну короткую очередь в сторону бывшего бара и, вернувшись на место, посмотрел на него.

— Надеюсь. Там осталась Люсия. Моя женщина. Я хочу забрать её и убраться из этого лживого, прогнившего насквозь, места.

На лице Штайнера отразилось зашкаливающее изумление, граница которого пролегала совсем рядом с шоковым состоянием. То ли из-за моей надежды на спасение, то ли из-за того факта, что у меня, оказывается, есть женщина. Возможно из-за всего вместе. А в следующее мгновение рядом раздался глухой напряжённый голос того самого плотного мужчины с короткой стрижкой.

— Отсюда все хотят выбраться, парень. Но ты плохо представляешь себе детализацию контроля. Я чего только не пробовал — всё впустую. Хотя, если найдёшь способ, обязательно прихвати меня с собой. Бежать я, может, и не буду, но заберу с собой столько этих радостных ублюдков, сколько смогу. Буду убивать, пока моё тело работает, а руки способны держать оружие. Каждого из выродков с довольными улыбочками, что жрут мясо в своих ресторанах и гуляют по тротуарам. Руками их рвать буду, когда патроны кончатся!

Выдав глухим, мрачным шёпотом яростную тираду, он быстро вернулся на позицию. Мы же с Томасом переглянулись. В чём-то я этого собрата по несчастью прекрасно понимал — в такой ситуации желание мстить выглядело естественным. Особенно, если он находился здесь не первую неделю.

Я собирался повторить вопрос по поводу информации, которой мог располагать Штайнер, но сделать этого не успел. По бетонной плите, за которой мы укрывались, застучали пули. А в голове резко зазвучал голос младшего капрала:

— Прижать их огнём! Немедленно! Не выпускать!

Спустя секунду почти разом заговорили четыре наших автомата. Следом к процессу подключились и остальные бойцы отряда. Противник действительно пытался вырваться. Сразу четверо стрелков вели огонь в нашем направлении, а из широкого окна первого этажа быстро выбралась группа из трёх человек.

Сначала я отчаянно пытался уводить ствол автомата в сторону, не желая никого убивать. Ровно до того момента, как услышал на общем канале фразу одного из членов отряда: «Третий готов. Попали прямо в голову». Когда до меня дошло, что одного из нас только что убили, уровень сочувствия к противникам резко снизился. В конце концов, они тоже стреляли. Пытались прикончить нас, чтобы выжить самим. А у нас была патовая ситуация с иллюзорным выбором. Или вести по ним огонь, или умирать.

По какой-то причине, эта несложная логическая конструкция успокоила мои нервы. Руки перестали трястись, а прицел я больше в сторону не уводил. Не знаю, как именно обстояли дела у остальных. Но, судя по тому, что за следующие тридцать секунд мы автоматным огнём срезали сразу двух из трёх штурмовиков, иные члены отряда действовали в схожем стиле.

С другой стороны здания часто звучали автоматные очереди, бил пулемёт и ухали взрывы гранат. Судя по всему, лейтенант отправил одиннадцатую роту на штурм. А вот последний из трёх штурмовиков неожиданно бросился к главному входу бара.

На первый взгляд, поступок был абсолютно безрассудным — эта территория простреливалась со всех сторон, и выжить, пересекая открытое пространство, было практически невозможно. С другой стороны, никто даже не предполагал, что найдётся некто настолько отчаянный, чтобы туда сунуться. Из-за этого, зону не держали под прицелом, так что мужчина в красной куртке успешно проскочил внутрь бара.

— «Двенадцатый», «Семнадцатый». Добраться до статуи. Занять позицию и поддержать штурм огнём.

Статуя в поле нашего зрения была всего одна. Тем не менее, учитывая обстоятельства, Бреннер, которому вместе с напарником был адресован приказ, предпочёл уточнить.

— Какая именно статуя? Та, что перед главным входом?

Через мгновение я услышал раздражённый ответ младшего капрала.

— А ты видишь тут другую статую? Не тупи! «Двенадцатый», «Семнадцатый» — вперёд! По одному, к статуе!

Выбора у них не оставалось. Прямой, детализированный приказ. Пришлось бежать к старой статуе, от которой сейчас мало что осталось. Понять, что именно хотел изобразить скульптор, пожалуй, не смог бы абсолютно никто. Тем не менее, постамент остался на месте — массивный, едва ли не в полтора метра толщиной, и достаточно длинный, чтобы за ним могли укрыться двое автоматчиков. Вот только, для этого требовалось пробежать несколько десятков метров, не имея возможности нырнуть в укрытие. Под прицелом стрелков, продолжавших вести огонь из окон здания.

Через мгновение после того, как капрал замолчал, я услышал голос «Старого».

— «Двенадцатый», стартуй по моей команде. Всем остальным — по той же самой команде открыть заградительный огонь. Накройте каждое грёбаное окно так, чтобы оттуда никто не мог высунуться.

Приказ о старте прозвучал уже в следующую секунду. Я же высунулся из укрытия, принявшись долбить короткими очередями по окнам бара. Отстреляв всё, что было, сменил магазин и сразу же продолжил. Судя по всему, противник такого шквального огня не ожидал. Как итог — стрелки, засевшие с нашей стороны здания, достать бегущего «Двенадцатого» не смогли. Следом за ним, таким же образом до статуи добрался Бреннер. Если честно, я ожидал, что после этого капрал отправит туда и нас с Томасом. Но, видимо, тот решил, что двух стрелков перед фасадом бара вполне достаточно. Возможно, посчитал, что больше двух человек за одним постаментом всё равно не поместятся. Точнее, не смогут одновременно вести оттуда огонь.

Солдаты одиннадцатой роты тоже смогли подобраться к бару достаточно близко. Не настолько, как мы, но тем не менее. Я видел сразу нескольких из них, занявших позиции в развалинах старого одноэтажного дома и ожесточённо поливающих противника свинцом.

На какой-то момент мне показалось, что операция приблизилась к своей финальной стадии. В конце концов, что может сделать небольшая группа людей, заблокированная в здании? Да, они будут отстреливаться, но рано или поздно патроны у них закончатся. Тогда вперёд устремятся солдаты, желающие скорее получить свои поощрения. А нам останется лишь наблюдать. Смешанное чувство: с одной стороны, облегчение, что не придётся рисковать жизнью, с другой — некая грусть от осознания того, что противники «Гелиоса» вот-вот проиграют и умрут. Либо окажутся в плену у корпорации.

Внезапно из здания бара перестали стрелять. Это произошло так неожиданно, что даже военные одиннадцатой роты прекратили огонь, пытаясь понять, в чём дело. Спустя несколько секунд тишины внутри раздались глухие хлопки пистолетных выстрелов, которые казались едва слышными на фоне всей предыдущей какофонии звуков. Потом внутри бара взорвалась граната. Ещё одна. Я хмыкнул, не понимая, что происходит. Они что, начали стрелять друг в друга? Зачем?

Размышлять