— Кто согласен с Лестером? Поднимите руки. Доктор, пожалуйста запишите: все согласны на традиционную семью.

Вот и славно. Стало быть — у каждой пригодной планеты будет один Адам. И одна Ева. И запасы оборудования, материалов и припасов мы честно поделим между всеми такими… Колонистами.

Теперь ты, Парисс. Согласен ли ты присоединиться к нам при условии, что первая планета — твоя?

Парисс старался ни на кого не глядеть:

— Прости, Мартен. Простите, друзья-соратники. Нет.

— Понятно. Что ж. — Мартен постарался скрыть разочарование, — Это — твоё решение. Обращаюсь к летящим: кто за данное предложение, прошу поднять руки.

На этот раз подняли все.

Доктор Сэвидж, ведший протокол, покивал. И устало улыбнулся.

Станция на экранах заднего обзора больше не выглядела как сплющенный диск. И даже как сверкающая точка. Теперь она казалась крошечной точечкой, ничем не отличавшейся от мириадов таких же крошечных, чуть поблёскивающих, точечек среди безбрежной черноты. Мартен повернулся к доктору Лессеру:

— Сколько времени займёт удаление на такое расстояние, чтоб нас не?..

— Мать, — Лессер обращался к корабельному компьютеру, который они тоже переключили полностью на голосовое управление, — Сколько времени нужно, чтоб «Ковчег» удалился достаточно для этого?

— Двадцать три часа восемнадцать минут. При условии, что ускорение останется прежним.

А приятный у Матери голос. Куда приятней, чем даже у Погрузчиков. А ещё бы: там — молодая и милая, тут — взрослая и солидная женщина. В Матери сразу чувствуется основательность и чувство собственного достоинства, хотя, по заверениям специалистов-компьютерщиков, никакой индивидуальности, кроме запрограммированной, в бортовые автопилоты не вкладывают. Но Мать, которой оказалось тридцать девять лет — то есть, она прослужила, фактически не выключаясь, весь срок эксплуатации малого транспортника! — понравилась Мартену сразу. И пусть её вежливость и благожелательность и запрограммированы, от них всё равно — как-то теплее.

Разгоняться форсировано они не стали — решили, что будут экономить большой, но всё-таки — ограниченный запас топлива. Оно ещё понадобится шлюпке, на которой будут спускать на подходящие планеты новоявленных Адама и Еву. Да и меж звёзд явно предстоит путешествовать не один год… Так что Лессер решил оставить всё как есть:

— Мартен. Если вы не против, пусть полёт так и проходит. Всё равно раньше, чем через пять-шесть дней эсминцы с десантом до Станции не доберутся.

Мартен коротко кивнул:

— Хорошо. Пусть так и будет. Спасибо, Мать.

— Это моя работа.

Доктор Сэвидж подготовился капитально: установил детекторы металлоискателей по всему периметру Станции, (Ну, не без помощи Парисса, естественно!) оборудовал рубку новыми мониторами, и даже вынес наружу, на поверхность, несколько особо чувствительных детекторов массы, и видеокамер с отменным разрешением. Теперь весь космос отлично просматривался и прощупывался — враг не подкрадётся незамеченным!

Реактор доктор тоже доработал: теперь чтоб попасть внутрь, и ручной лебёдкой принудительно вывести все чёртовы управляющие стержни из зоны с замедлителем и теплообменником, достаточно было просто откинуть кожух. И влезть внутрь.

Ушло на подготовку трое суток. Парисс всё это время буквально не отходил от него, помогая во всём, и даже кое-что предложил и сам. Сэвидж согласился, что флэшки и те блоки, где содержались сведения о работе, проделанной на Станции, лучше уничтожить в Конвертере, а бортовой компьютер Станции — отключить. Оставив лишь ту его часть, что отвечала за жизнеобеспечение: подачу свежего воздуха, отвод углекислого газа, поддержание температуры, полив цветов и растений в теплице. Да, доктор Сэвидж и Парисс ночевали теперь в теплице. Сэвидж хотел как бы попрощаться с природой, которую они сдуру подистребили на родной планете, но кропотливо воссоздали на искусственном месте обитания, а Париссу просто нравился запах цветущих магнолий.

На четвёртый день, понимая, что флот с десантом должен быть на подлёте, они перетащили лежаки с матрацами в рубку.

На пятый — дождались.

— Атакуем сразу с шести сторон! Тогда они не смогут адекватно сопротивляться!

Эта фразочка полковника занозой сидела в мозгу лейтенанта Паттерсона, пока резак вскрыл корпус у самого днища огромного бублика Станции. Но вот на его портативном наручном анализаторе загорелся зелёный огонёк, и соединительный рукав мягко выдохнул: внутри всё ещё имелась вполне привычная и годная для дыхания атмосфера!

— Внимание, взвод! Приготовиться! — а то они прям вот сами не знают, что им нужно приготовиться, и только и ждут его дежурной фразы! — Первая двойка! Вперёд!

Рядовой Пауль Глюк и капрал Энди Ходжинс вдвинулись в метровый вырезанный круг в борту. Поводили вправо-влево детекторами движения и тепла. Прощупали окружавшее их пространство грузового трюма сонаром.

— Чисто, лейтенант!

— Отлично. Взвод. Выдвигаемся.

Внутри трюма даже горело освещение: значит, по-крайней мере с реактором и подачей энергии в сеть Станции всё в порядке. Но выключить прожекторы он не приказал: мало ли! А вдруг хитро…опый противник в самый критический момент захочет вырубить этот самый свет, ослепив их?!

Однако хитро…опый противник придумал кое-что другое. Сверху, из отверстия шахты вентиляции, в центр их маленькой группы, вдруг спрыгнуло… Страшилище!

Монстр из ночных кошмаров! Порождение Хурракана! Чудовище!

Как именно выглядит, и чем вооружено страшилище, лейтенант толком и рассмотреть-то не успел: монстр палил со всех стволов, и от того, что все они были с глушителем, особенно страшно было наблюдать, как тела его подчинённых, словно взрывались кровавыми брызгами — как лопается, падая на асфальт, наполненный водой воздушный шарик!.. И не помогали почему-то ни бронежилеты, ни стальные нагрудные пластины!

Прежде, чем лейтенант успел сказать хотя бы слово, со всеми двадцатью шестью его подчинёнными было покончено, тварь отбросила винтовки с опустевшими магазинами, и добила тех, кто ещё чудом оставался на ногах, просто: саблевидными передними конечностями поотрубало, словно настоящими катанами, головы!

То, что лейтенантскую голову чудище приберегло «на закуску», лейтенанта вовсе не обрадовало… Уже летя к полу, его голова успела подумать: «не надо было «штурмовать» — надо было просто взрывать к …ерам собачьим эту Станцию! Вот какими делами они тут занимались — похоже, выводили монстров для рукопаш…»

Того, что монстр сказал в переговорное устройство на предплечье, лейтенант уже не услышал:

— Думаю, доктор, они там, на эсминце, отлично всё видели. Камеры были на всех этих кретинах. Сейчас-то наверняка запустят усыпляющий. Или нервно-паралитический…

Так что — давайте.

Огненный цветок взрыва не производил на таком расстоянии должного впечатления — даже при максимальном увеличении, которое давали чувствительнейшие наружные камеры, всё было похоже на вспышку спички в тёмном зале: никакой «масштабности»!

Да и кончилось всё буквально за доли секунды: это только в фильмах взрыв в космосе сопровождается красивыми и зрелищными компьютерными спецэффектами: