эффект на утварь. К слову, на кафеле, керамике и стекле упыриная кровь практически не оставляла следов, а вот металлу и дереву заметно плохело. Я так парочку смесителей испортил. Просто потому, что зеленая кровь касалась ручек и кранов.

Пока что мы не стали проводить полноценный ремонт в замке. Пользовались санузлом для туристов и термами. Помещение разделили на две неравные части. Меньшая часть предназначалась для узкого круга лиц, куда входили я сам и подушки. Если Лолька вдруг захочет отблагодарить меня снова, лучше не смущать других обитателей крепости. Единственное место, в котором я мог уединиться, насладиться прохладным душем и подумать об извечном: в какую сторону качаться и на кого тратить моды.

Только я скинул верх от паучьих доспехов, как краем глаза уловил странные синеватые отблески. Повернув голову, я увидел незнакомца, который появился словно бы из ниоткуда.

— Йо! — поднял тот руку в приветственном жесте.

Враждебности от неизвестного я не ощущал, но тип был явно опасен. Каким образом он незаметно проник в крепость, сквозь камеры, определяющие скрытников? Незнакомец обладал Геномом, с которым я раньше не сталкивался. Темно-синие волосы, пронзительные синие глаза, мечущийся из стороны в сторону хвост и пара небольших рожек, сотканных будто изо льда.

— Что у тебя за Геном такой? — нахмурился я.

— Обычный, драконий, — пожал тип плечами. — Можешь звать меня Эд. Это единственное место, где можно застать тебя наедине, так что выбирать локацию не приходилось.

— Как ты попал сюда?

— Переместился через портал. Удобная способность, надо отметить, хоть и жрет кучу праны.

— Что еще за прана?

— Изначальная субстанция материи-энергии. Все то, из чего состоит сущее и что приводит его в движение.

— Нихрена не понял, но очень интересно, — мотнул я головой. — Ты чьих будешь, Эд? Что тебе от меня нужно?

— Я сам по себе. Касательно моего визита… Птичка нашептала, что у тебя возникли проблемы с некими божественными сущностями? — заметил тот с ухмылкой на лице.

— Допустим.

— Я готов обучить тебя особой технике, с помощью которой ты сможешь поквитаться с демиургом.

— От божества можно избавиться?

— Верно. На моем счету уже есть одно уничтоженное божество. Правда, оно было менее опытным и зрелым, нежели тот, кто контролирует твой мир… Но за века безмятежности и безопасности они тоже теряют хватку и раскисают. Шансы всегда есть.

— И почему ты решил мне помочь вдруг? — вопросил я подозрительно.

— Когда-то этому обучили меня. Теперь я возвращаю долг и обучаю следующего претендента. Возможно, однажды настанет и твой черед вернуть одолжение — передать знания другому ученику.

— Подожди, что все это значит? Есть другие Боги?

— Разумеется. Богов, как и Миров, бесчисленное множество. Я лично бывал лишь в нескольких измерениях. Обычно демиурги не приветствуют незваных гостей. Насколько мне известно, здесь всем заправляет Орб. Твой мир очень похож на мой родной, вот только поступили с твоей родиной довольно сурово. Почти все население планеты уничтожили, сделав из них кровожадных зомби. Полная жесть!

— Для чего все это понадобилось Орбу?

— Поди разбери, что у демиургов на уме, — пожал тот плечами. — Они настолько далеки от обычных людей, что нам их логику понять невозможно. С другой стороны, порой они совершают вполне человеческие ошибки, так что подловить их можно.

— А что насчет Эона? Какова его роль во всей этой истории? — продолжил я расспрашивать гостя.

— Эон — мой старый знакомый, так скажем. Это не его родной мир. Не знаю, чем именно Эон тут занимается, может, экспериментирует снова или тренируется, но его в целом в расчет можно не брать. Не скажу, что Эон — добряк, однако пока что до звания главгада ему далеко. Думаю, через сотни и тысячи лет и Эон превратится в подобие злобного Орба, и тогда снова появится работенка для таких, как я.

— Как ты?

— Полубогов или Убийц Богов, как нас еще называют, — проговорил тот спокойно. — Если лишь два способа уничтожить Бога: либо самому стать Богом, либо пойти по пути Богоборца. Первому я тебя научить не смогу никак. Сам рылом не вышел. Но и такой путь я лично тебе не советую. Ты растеряешь свою человеческую суть, отринешь все плотские радости и горести. Не будешь знать, что такое боль, забудешь вкусную еду и, конечно же, красивых девушек.

— Это как? Богов не интересуют женщины?

— В каком-то смысле. У них вроде бы бывают отношения, но скорее на некоем духовном, платоническом уровне. От человеческой физиологии там не осталось и следа.

— Не-е, такой вариант мне не нравится.

— Вот и я пришел к такому же выводу.

— Что насчет второго метода?

— Стать Богоборцем может не каждый. Для этого нужны долгие тренировки и мастерское владение праной.

— Той изначальной субстанцией?

— Верно. Прана губительна для живых организмов, включая людские. Мне потребовалось около двух лет, чтобы овладеть ей в полной мере. В моем мире существовал некий упрощенный аналог праны под названием мана. В тебе я тоже чую нечто подобное, хотя называться оно может и иначе.

— Заряд?

— Возможно. И это хорошая новость. На мой дилетантский взгляд, из тебя выйдет отличный кандидат в Богоборцы. Во-первых, твое тело привычно к грубому аналогу праны, а значит, и изначальная энергия сможет усвоиться чуть легче. Во-вторых, твой типаж или Геном, как ты его обозвал, как я понимаю, делает тебя достаточно живучим, невосприимчивым ко многим внешним воздействиям. Твой организм может приспособиться к пране быстрее, чем мой. Это в некотором роде забавно, — усмехнулся парень.

— Что?

— Боги играют в людей, не замечая, что попутно растят из них своих палачей…

— Звучит красиво. Значит, у меня есть шансы стать Богоборцем?

— И достаточно высокие. Впрочем, твою выживаемость я обещать не могу. Мне помогал особый навык, благодаря которому я воскрешался после смерти.

— У меня есть нечто похожее…

— Замечательно! В таком случае ты почти ничем не рискуешь. Главное, чтобы тебя не развоплотило вместе с самим навыком. Все-таки прана — это альфа и омега. Она может стереть в порошок как Бога, так и человека со всеми его навыками и улучшениями. В общем, тебе стоит быть осторожным.

— Осторожность — это не про меня. Что мертво, умереть не может.

— Похвальное безрассудство.

Я почесал подборок, раздумывая над сложившейся ситуацией. Незнакомцу