20 сентября 1897 г. в доке Цесаревича Николая (тот, что закладывался наследником в 1891 г. и был открыт Г.П. Чухниным 7 октября 1897 г. — А. Беломор, с. 70) проверили состояние обшивки корабля и винторулевой группы. Оказалось, что обрастание в подводной части было значительно слабее прошлогоднего, но все же, в сравнении с обрастанием корпуса “Дмитрия Донского'’, оставалось “неравномерным”. По какой-то странности все поставленные в Нагасаки медные листы совершенно не обросли и резко выделялись своей гладкой зеленоватой поверхностью от остальных”. К рапорту об этом командира А.А. Вирениуса от 23 ноября 1897 г. с рейда Чемульпо прилагались фотографии и образцы листов: старого и нового. Командир высказывал предположение о разном влиянии химического состава листов на обрастание. Существенным был и износ обшивки по всему кораблю — края листов утончились, сделались хрупкими, “настоятельно необходимой” считал он замену всех листов подводной обшивки.

Начальник эскадры (на бланке значилось '‘командующий эскадрой в Тихом океане”) 8 декабря 1897 г. рапорт командира, акты судовой комиссии, образцы медных листов и фотографии препроводил в МТК для изучения, как он писал, “особенностей процесса обрастания”. Но специалисты МТК объяснения аномалии не нашли. На обстоятельном акте от 29 ноября 1896 г. о результатах докования в Нагасаки, полученном из Главного Морского штаба, 2 мая 1897 г. Э.С. Гуляев (1851–1919) написал: “отчет не указывает каких-либо неожиданных фактов. Большое обрастание и проникновение воды замечается более или менее и на других судах ”. Впрочем Э.Е. Гуляев предлагал и другим членам МТК ознакомиться с документами, для соображений в будущем, так как крейсер “Память Азова обшит медью.

Другой член МТК — прежний строитель крейсера Н.Е. Титов на препровожденном ему для рассмотрения рапорте командующего эскадрой от 8 декабря 1897 г. отозвался и вовсе бесстрастно: “Читал”. Очевидно, что на требовавшиеся широкие эксперименты по влиянию зависимости степени обрастания медных и бронзовых изделий от их химического состава в МТК не решились. Не было тогда соответствующей научной и экспериментальной базы. О создании же ЦНИИ технологии, который мог бы решить проблему (и который появился только в СССР), и не мечталось. Не нашел нужным, также не имея на это средств, провести натурные эксперименты в условиях Владивостока или Порт-Артура, и начальник эскадры. Широкие исследования были тогда “не в обычае”.

Смелость их проведения мог бы взять на себя имевший наклонность к науке С.О. Макаров. Но бюрократия предусмотрительно ограждала его от должностей, которые давали бы возможность проведения исследований и экспериментов. Ему не доверяли ни должности председателя МТК, ни начальника Тихоокеанской эскадры. Проблема обрастания медных и бронзовых изделий осталась нераскрытой. Впрочем одну более понятную проблему Ф.В. Дубасов все же решил, обращая внимание МТК на значительные расходы по восстановлению рангоута и его в общем-то сомнительную практическую ценность, начальник эскадры предлагал отказаться от парусов и заменить рангоут упрощенным и облегченным. В МТК, подумав, согласились.

10 апреля 1898 г. решили (с согласия управляющего П.П. Тыртова), “пользуясь случаем ремонта, удовлетворить ходатайство контр-адмирала Дубасова по вышеупомянутому облегчению рангоута”. Тем временем 24 ноября 1897 г. “Память Азова” перешел на традиционную зимовку в Нагасаки. Так приходилось уходить от обрекавшего на бездействие ледового плена Владивостокского рейда.

Главным событием 1898 г. стало участие “Памяти Азова” в произошедшей по договору с Китаем передаче русскому флоту Порт- Артура. Первый русский отряд под командованием контр-адмирала М. А. Реунова (1841-?) в составе крейсеров “Адмирал Нахимов”. “Адмирал Корнилов'’, канонерской лодки “Гремящий” пришел в Порт-Артур еще 5 декабря 1897 г. 9 декабря в Талиенван пришли крейсер “Дмитрий Донской” и канонерские лодки “Сивуч'’ и “Гремящий”. 23 января пришли “Память Азова” (флаг начальника эскадры Ф.В. Дубасова) и присоединившийся к эскадре 9 апреля 1896 г. крейсер “Рюрик”. 14 марта 1898 г. из Нагасаки пришли крейсера “Россия” и “Дмитрий Донской”, 18 марта броненосцы ‘Наварин” и "Сисой Великий'’. Собрав в новоприобретенной базе главные силы эскадры, “Память Азова” вместе со своими кораблями приветствовал Андреевский флаг, который 16 марта на мачте Золотой Горы поднял великий князь Кирилл Владимирович, одновременно контр-адмирал М.А. Реунов поднял флаг в Талиенване.

В Порт-Артуре, охраняя новую базу, Память Азова” простоял всю весну и лето. Затем, с успокоением обстановки, возобновили стационарную, всегда облекавшуюся завесой секретности службу: "'Идем, как всегда, неизвестно куда", — с досадой писал в свое время об этих скитаниях старший офицер (в 1895–1897 гг.) капитан 2 ранга Е.А. Трусов. Конец 1898 г. — начало1899 г. провели в стоянках и походах между Порт-Артуром, Нагасаки и Владивостоком. Наступил период временной стабилизации обстановки. Оставив прежние планы приобретения базы в Киао-Чао или Мозампо, флот, невзирая на все крайние неудобства Порт-Артура (об этом без обиняков докладывал начальству Ф.П. Дубасов), должен был обживать это "устроенное'’ ему режимом Николая II прибежище. Эскадра понемногу пополнялась новыми кораблями Теперь это были уже броненосцы.

Пришло время сдавать пост часового давно переслужившему свой срок Памяти Азова”. 28 ноября 1899 г. он был уже на пути из Владивостока в Нагасаки, 22 декабря вышел в Гонконг, 28 января 1900 г. шел из Коломбо в Перим. В феврале был в Пирее и Поросе. 30 марта вышел из Гибралтара в Портланд, 27 апреля из Киля в Либаву, а с открытием навигации “Памяти Азова” был в Кронштадте.

В ходе инспекционного смотра, по прибытии в Кронштадт, тщательно были рассмотрены условия службы на корабле нижних чинов. Этому были посвящены свыше 20 (Из 55) вопросов опросного листа, заполняемого в ходе смотра.

Матросская библиотека корабля насчитывала 270 книг, что несомненно, способствовало общему развитию матросов: в ходе многолетнего плавания число неграмотных на корабле сократилось с 38 (7 % состава) до 4 человек по его окончании. Не было на корабле (за прошедший календарный год) и судимых.

Но корабль был еще очень нужен флоту, и в том же 1900 г. решено было (вместе с “Императором Николаем I”, ‘'Мининым” и “Адмиралом Нахимовым”) перевооружить корабль, заменить котлы, освободив их от такого анахронизма, как магистральная труба водоотливной системы, (МТК, журнал по кораблестроению, от 30 ноября 1900 г. № 122).

Летом 1901 года крейсер в составе Учебного артиллерийского отряда принимает участие в показательных маневрах флота. Проведенные в Бьеркском архипелаге, они стали звездным часом в стремительной карьере З.П. Рожественского. В присутствии русского и германского императоров он провел “превосходные” стрельбы с дистанций 15–23 кабельтовых. Условия их были откровенно “тепличными” и говорили даже об ослабленных креплениях щитов. Но “бравый адмирал” покорил и очаровал простодушного Николая II.

Он уже более не сомневался, “в чьи руки можно доверить судьбу отечества в час испытаний”. Этот час настал всего через три года. Отправившись “на маневры”, блистательный царедворец только у Сингапура понял, что “идет на войну”, и не имея мужества “потерять карьеру, но спасти флот”, попытался исполнить '“невозможный приказ” Петербурга. И в Цусимском проливе потерял всё, не спася ничего и никого, кроме себя.