оказалась закрытой. Мне пришлось вновь открывать ее своим ключом. Мы проходили вагон за вагоном, пока не подошли к последней двери, ведущей на Поверхность. И здесь я впервые заколебался. Дочь ледяных объятий была заперта в этом поезде, а теперь я ее выпускал. Что будет, если она пересечет границу смерти? Воскреснет? Вернется злым духом?

Лучше бы это оказалось простым сном.

Мышцы на правой ноге стало сводить в судорогах. Теперь времени думать или мучиться совестью больше не было. Я решил, что в худшем случае спасу жизнь двух людей. Ключ. Скважина. Два поворота против часовой стрелки. Открытая дверь.

Девушка шагнула в открывшийся проход первой.

«Только бы она не оказалась у меня дома», – подумал я и тоже сделал шаг сквозь сон.

ГЛАВА 6. ТУК-ТУК

Я очнулся на кровати в своей квартире. Чувствовал холод, хотя окна были закрыты. С ужасом подумал, что Дочь ледяных объятий находится у меня дома! Вскочив с постели, побежал по комнатам, включая везде свет, но квартира была пустой. Успокоившись, подошел к окну и дотронулся до алюминиевой батареи – радиатор оказался холодным. Видимо, в системе центрального отопления случилась авария. Эта неприятность меня не только не расстроила, но даже обрадовала: теперь можно было не искать мистических объяснений низкой температуре в квартире. Даже мой сон был всего лишь реакцией на холодный воздух. Наверное.

Нужно было отогреть стены, и я достал из кладовки электрический ветродуй, который начал гонять теплый воздух по квартире. После этого я снова прошелся по квартире и выключил везде свет, оставив его только в своей комнате, уселся за рабочий стол и загрузил компьютер. Компьютерные игры должны были отвлечь от мрачного настроения, которое владело мной после не менее мрачного сна. Я понимал, что это была еще одна клетка моей жизни – двести шестьдесят квадратных дюйма, соответствующие площади монитора. Но в этой клетке можно было спрятаться от реальности. И в этом была ценность фальшивого мира.

Мои пальцы застучали по холодным пластмассовым клавишам, чьи щелчки наполнили своими звуками пустую квартиру. Но тишина была сильнее, и она продолжала давить на мой мозг.

Надо было признать: смерть Кристины пагубно сказалась на моем психическом состоянии. Я стал бояться смерти – не той абстрактной смерти, которая ждет каждого в конце жизни, а той, которую ощущает человек, когда он подходит совсем близко. Тебе говорят: «У вас рак на последней стадии». И ты понимаешь, что все – ты не имеешь права на надежду. Я, может, никогда не был доволен своей жизнью, но она всегда была хотя бы понятной и стабильной. Я знал, что после школы меня ждет институт, после института работа, а после работы приду вечером домой и буду заниматься простыми повседневными вещами: готовить, играть за компьютером, стирать свои носки. Я знал, что люди по-простому злы: завистливы, жадны, высокомерны. Все легко и просто. Меня это не вдохновляло, но и не пугало.

Теперь же я ощущал вокруг себя какой-то космический фундаментальный хаос. Я чувствовал себя кометой, которая летит по неизведанной, непредсказуемой орбите, где смерть в пустоте холодного космоса – вполне реальный исход бытия. Нужно было срочно менять что-то в своей жизни, но я не знал, чего я хочу. Однажды один знакомый дал мне совет Чеширского кота: «Если тебе все равно, куда ты хочешь попасть, тогда все равно, куда и идти. Куда-нибудь обязательно попадешь». Мое мнение на этот счет: это плохой совет для человека, который гуляет по минному полю. Но сейчас я мог изменить по крайней мере тишину в квартире.

Включил музыку, надеясь, что ее звуки заглушат голос моего разума. Чтобы не нарушать покой соседей, я никогда не включал ее громко, но сегодня сделал исключение и выкрутил колонки на две трети от их максимальной громкости. После этого запустил сессионный компьютерный шутер и начал отстреливать таких же беглецов из реального мира, как и я. Получалось плохо: нервы не давали сосредоточиться. После третьего раунда я закрыл глаза и, опершись локтями на стол, положил голову в руки. Я просто слушал музыку, стараясь ни о чем не думать. Удивительно, но это подействовало! Я начал ощущать умиротворение и спокойствие.

После стука соседей о батарею я сделал громкость звуки меньше и продолжал свои «медитации» по волнам мелодий. Единственное, чего я боялся, – это уснуть и снова увидеть кошмары, поэтому, чтобы этого не случилось, стал негромко отстукивать ритм ногами.

Но в этот момент музыка замолкла. Сначала было тихо. А затем из колонок раздался белый шум: «ш-ш-ш-ш-ш».

Звук, как из фильмов ужасов.

Вместе с ним в квартиру приходят потусторонне гости. Мне стало не по себе. Пытаясь себя успокоить, в шутку прочитал вслух строчку стихотворения:

– Сэр иль Мистрисс, извините, что молчал я до того. Дело в том, что задремал я, и не сразу расслыхал я, слабый стук не разобрал я, стук у входа моего.

– Будь спокойно, сердце! Это – ветер, только и всего. Ветер, – больше ничего!4 – услышал я знакомый женский голос. Ко мне пришла Дочь ледяных объятий.

Я повернулся в сторону двери и увидел, как из темноты на электрический свет выползает призрак из моего сна: мертвый, промерзший, будто состоящий изо льда.

Неслышной тенью гостья вошла комнату, покрывая инеем пол, стены и предметы вокруг себя. Я сидел в противоположной части комнаты, но и тут ощущал исходящий от нее холод. Я встретил появление призрака спокойно, с каким-то странным безысходным смирением, готовый принять мрачный конец, о котором и сам догадывался.

– У тебя тут холодно, – произнесла дрожащим голосом гостья.

Она обнимала себя руками, но в ее объятиях не было тепла. Она не могла согреть себя сама. Мне стало безумно жалко ее, но инстинкт самосохранения был сильнее жалости. Кристина мертва. Она опасна, и ей не место в этом мире. А значит, и сострадания она не заслуживает.

– Отопление отключили, поэтому сегодня холоднее, чем обычно, – ответил я.

– Вот как… – прошептала гостья.

Она не понимала, что холод исходит от нее. Дело не в батареях, не в снеге за окном. Она сама застыла в зиме и даже не заметила, как это случилось.

– Знаешь, это звучит странно, – сказала Дочь ледяных объятий, – но я не могу найти свое тело. Ты не знаешь, где оно?

Дрожащими глазами, полными отчаянья и неприятной отстраненности, она высматривала на моем лице ответ. Она ничего не понимала, а я не знал, что ей ответить. Как ей ответить.

– Я очнулась в отеле,