и сверхтяжёлых орудий. Причём, если говорить о танках, то основную массу составляли «древние» Т-26 и «бэтэшки» разных модификаций.

Честно говоря, меня иногда поражает количество этих боевых машин, выпущенных в 1930-е. Как кто-то выразился, «наследие Тухачевского», собиравшегося, если не закидать шапками всех врагов Советского Государства, то уж точно «затоптать» их десятками тысяч едва бронированных танкеток. И хотя самих Т-27, способных защитить (да и то не всегда) экипаж лишь от винтовочных пуль, в армии почти не осталось (только единичные «посыльные» экземпляры где-то при штабах), зато Т-26, сколько бы их ни продавали в Китай, ещё полным-полно. Вот, видимо, и «утилизируют» в ходе таких атак.

Если послушать польское радио, то даже со скидкой на обыкновенное пропагандистское враньё, потери старых машин просто гигантские. Мало того, что матчасть изношена до предела (сколько их мы видели стоящими вдоль дорог из-за поломок, не поддаётся описанию), так ещё и поражаются практически любой артиллерией, включая даже полевую полкового звена. Не говоря уже о противотанковой. Даже самыми слабенькими пушчонками, калибром 25 миллиметров, которых в нашей истории у гитлеровцев даже не было.

У гитлеровцев не было. А у поляков, французов, румын, финнов и прочих «великих восточноевропейских микродержав» имеются. И ведь вполне себе справляются с Т-26, БТ и даже неэкранированными Т-28. Не говоря уже о пушках калибром 37 мм и очень неплохих чехословацких сорокасемимиллиметровках. От последних, говорят, зачастую и Т-34 достаётся «по зубам».

Судя по сообщениям радио, удар в направлении Ровно стал неожиданностью для врага. Поляки сами собирались атаковать через пробитые в укрепрайоне «дыры», поэтому артподготовка перед контрнаступлением оказалась очень эффективной. А первый же день прорыва принёс отличные трофеи. Почти всю осадную артиллерию большого и сверхбольшого калибра, которой и разрушались ДОТы Укрепрайона. Ляхи просто не успели увезти некоторые орудия, весом в несколько десятков тонн.

Но, повторюсь, заслуги нашей дивизии в этом нет. Нас бросили отражать прорыв польской ударной группировки южнее, в районе населённого пункта Хмельник, где полякам всё-таки удалось разрушить оборонительные укрепления, навести надёжные переправы через Южный Буг и стремительным ударом взять сам Хмельник.

Поляки ввели в прорыв, в том числе, и высокомобильные соединения: моторизованные, кавалерийские, танковые, так что в течение первого дня сумели не только расширить прорыв, но и «на плечах» наших стрелковых частей продвинуться на 15–20 километров. В направлении не только Винницы, но и вдоль железной дороги, идущей от Хмельника к железнодорожному узлу Калиновка. Возникла реальная угроза того, что они перережут линию, соединяющую Киев с Винницей и Могилёвом Подольским. Ещё на двое суток удалось задержать их на рубеже второй линии обороны, проходящей по восточному берегу реки Снивода. Тем не менее, натиск противника не ослабевал.

Нашу 1-ю тяжёлую танковую дивизию РГК к этому моменту уже перебросили южнее Бердичева («Вы тоже едете в Баден-Баден?» «Нет, я еду в Бердичев-Бердичев»). Так что весь день 30 мая мы готовились к маршу, а последний майский день провели в пути к этой самой Калиновке.

Почему так долго, несмотря на небольшое расстояние (всего-то полсотни километров)? Да потому, что дороги сорок первого года — это вам не асфальтированные шоссе, и даже легковая машина тащится по ним не быстрее тридцати километров в час. А если учесть ещё и их загруженность, то и вообще счастье, если в итоге выйдет средняя скорость десяток кэмэ. Движется ведь прорва техники, и время от времени приходится останавливаться при появлении в воздухе авиации. Пусть колонны и прикрыты не только нашими зенитными САУ, но и истребителями.

Пару часов пришлось стоять у деревни Загребельная, по дамбе возле которой лёгкие польские бомбардировщики нанесли бомбовый удар, и нашим сапёрам пришлось срочно чинить дорожное полотно. Для танков все эти воронки от мелких, не выше пятидесяти килограммов, бомб — ерунда, а вот колёсный транспорт уже не пройдёт. Вот и получилось, что до железнодорожной станции Калиновка-2 наш полк добрался лишь во второй половине дня. И немедленно принялся окапываться и маскироваться, поскольку до станции из-за реки Постолова, делающей в этих местах большую петлю, и из-за Южного Буга уже долетают снаряды полевой артиллерии.

Наступать нам, в общем-то, некуда. Полк зарылся на своеобразном полуострове, образованном указанными реками. Форсировать их сходу не получится: Южный Буг — река достаточно серьёзная, на Южном Урале, где я прожил почти всю жизнь, таких просто нет. Ну, разве что сама река Урал где-нибудь ближе к ныне казахскому Уральску. Или Белая в районе Стерлитамака. Постолова — фигня на постном масле, но равнинная, а значит, берега заболочены, тоже сначала надо строить крепкую переправу. Зато польской пехоте и коннице — раздолье. Особенно — если учитывать, что наш левый фланг упирается в крупное село Павловка, примыкающее к крупному лесному массиву, тянущемуся более чем на двадцать километров, почти до самой Винницы. Мы — усиление стрелковой дивизии, обороняющей этот «полуостров».

Вот отражением удара через этот самый лесной массив мы и «отпраздновали международный день защиты детей». Полякам всё-таки удалось захватить переправу через Буг в районе села Гущинцы. И сначала они накопились на левом берегу в прилегающем к реке лесу, а потом ударили через него на Павловку. Неожиданно, без артподготовки. Просто после нескольких скоротечных перестрелок, вспыхивавших в отдалении, ударили пулемёты, и из леса попёрли пехотные цепи.

Первую атаку, в которой участвовало до роты врагов, нашим стрелкам удалось отбить. Но, похоже, это была разведка боем, поскольку то ли из-за Буга, то ли уже с плацдарма по Павловке ударила полевая артиллерия противника. Калибр, судя по разрывам, «знакомый», три дюйма. Но потом заговорили гаубицы «европейского» калибра 105 миллиметров, разнося в хлам глинобитные украинские хатки, крытые легко вспыхивающей соломой.

Как показали дальнейшие события, поляки просто отвлекали нас от направления главного удара. Плацдарм возле Гущинцев им был нужен, чтобы атаковать полк, держащий оборону по левому берегу Постоловы в районе полотна железной дороги, идущей на Хмельник. И для атаки они использовали не только кавалерию, но и танки. Видимо, переправленные по спешно возведённому на месте сожжённого нашими бойцами деревянному мосту. Учитывая то, что мост требует грузоподъёмности до десяти тонн, его можно соорудить достаточно быстро.

Разумеется, чешские ЛТ-38 машинам 1960−70-х вовсе не противник. Но за счёт того, что их танковая рота в сопровождении конницы ударила практически в тыл нашей «махре», последствия оказались очень неприятными: левофланговый батальон понёс серьёзные потери ещё до того, как моя рота получила приказ поддержать стрелков.

Конница, кстати, меня удивила головными уборами. Нет, не знаменитыми «конфедератками», кепками с четырёхугольным верхом. В бой они шли в