сберечь собственных солдат. Но как омерзительно читать про какого-нибудь берлинского или дрезденского служащего адвокатской конторы, вдруг воспылавшего любовью к Польше и отправившегося завоёвывать земли для своего народа в составе армии наших поработителей. Читать, зная, что того твоего знакомого забили до смерти в концлагере за то, что он недостаточно быстро ползал голым по камням «красной дорожки», этот арестован Дефензивой как «русский агент», третий умер от болезни, не имея возможности купить лекарства, поскольку находился в «чёрных списках врагов Польши», и его никуда не принимали на работу.

Все эти страшные известия приходят разными путями. Изредка кое-что просачивается в прессу, издаваемую в Италии или Австрии. О чём-то рассказывают немцы, прибывающие в дивизию Роммеля в качестве пополнения. Но основная масса новостей приходит в письмах: мой генерал ведёт обширную переписку с соотечественниками, которых после нашего поражения разбросало по всему миру.

Именно потому, что от новой порции писем, полученных Эрвином, не следует ждать чего-то хорошего, я и был удивлён, когда их комнатки дома, где мы остановились на постой, отступив уже к Габесу, донёсся хохот Роммеля. Здоровый смех человека, на фоне военных неудач итальянского экспедиционного корпуса, кажется, уже отвыкшего даже улыбаться.

Да, наши дела идут не лучшим образом. Муссолини, как я уже говорил раньше, кажется, не рассчитал свои силы, ввязываясь в войну с англичанами и французами. И пусть после того, как «лимонники», столкнувшиеся с ожесточённым сопротивлением британской авиации со стороны русских, немного ослабили воздушный террор против нашего корпуса, Италия сражается, в основном, с французами, но всё равно силы неравны. А Эрвин считает, что даже новый рубеж задержит наступление противника ненадолго. Может, на месяц, может, на два, но не дольше.

Снабжение дивизии с переброской британской авиации в Турцию и Ирак, откуда она летает бомбить русских в Закавказье, несколько улучшилось. Да и «плечо» транспортных перевозок стало намного короче. У нас, наконец-то, стали появляться серийные образцы новейших танков и самоходных установок, способные достойно противостоять французским «Сомуа» и британским «Матильдам», стало немного больше бензина, контрабандой поставляемого испанцами и американцами с нефтеперерабатывающего завода на Канарских островах. Ведь и Америка, и Испания — формально нейтральные страны, и топить их танкеры англичане остерегаются. Особенно — американские, поскольку, столкнувшись с серьёзными потерями авиации, вынуждены закупать американские самолёты.

Но это, как считает, Роммель, тоже временное явлений. Британский военный флот — самый крупный в мире, а Лондон не зря считается центром мировых финансовых расчётов. И англичане вполне способны не только ужесточить блокаду побережья Ливии, но и «перебить» цену, по которой покупают топливо итальянцы.

— Так что, Ульрих, готовься к началу осени драпать туда, откуда мы и начинали эту кампанию: к границе Ливии.

Впрочем, он может и ошибиться относительно сроков, учитывая проблемы, резко возникшие у англичан в Индии. Восстание, вспыхнувшее в это британской колонии, распространяется со скоростью лесного пожара в ветреный день. Мятежниками уже очищена от британцев так называемая «Долина племён» на севере и несколько городов в Бенгалии, массовые беспорядки бушуют в крупнейших городах — Дели, Бомбее и… ещё каких-то. Так что есть надежды на то, что «лаймиз» будет не до помощи «лягушатникам» в Африке.

А что касается хохота, то Эрвин сам рассказал мне, что его вызвало.

— Ты слышал про полковника Хайнца Гудериана?

Кто же про него не слышал! Если Роммель командовал танковым батальоном у нас, на Юге, то Гудериан — бронетанковыми силами Германии на Севере. Танками, бронеавтомобилями и бронепоездами, сведёнными в единую бригаду, получившую неформальное название «Стальной кулак Рейхсвера». После поражения сил, обороняющих Киль, он сумел добраться до Швеции. Поляки требовали от Стокгольма выдать его как военного преступника, но шведы не очень-то спешили исполнить это требование.

— Этот пройдоха явился в русское посольство к госпоже Коллонтай и объявил, что его род имеет армянские корни, его предки когда-то очень давно носили фамилию Хударьян, и лишь со временем германизировали фамилию. А сам он не может спокойно смотреть, как умирают, защищая свою родину, другие армяне. Поэтому просит советское правительство разрешить ему въехать на территорию Советской России, чтобы он мог защищать родину предков. В любой должности — от командира танковой бригады до командира взвода.

— На стороне большевиков? — поразился я.

— Хотя бы, — пожал плечами Роммель. — А что ему ещё делать? Шведы нейтральны, у них достаточно неплохие отношения с поляками, которым они поставляют оружие. Так что со временем вполне могут выдать его Польше. Ехать куда-то дальше? Куда? В Америке его на службу не примут, останется работа каким-нибудь таксистом. Англия и Франция без разговоров выдадут его полякам. В отличие от русских, которые его знают.

— Откуда?

— Около десятка лет назад мы с русскими имели секретное соглашение о подготовке кадров для будущих танковых, авиационных и химических сил. А Гудериан был среди тех, кто инспектировал танковую школу под Казанью. Потом дело заглохло из-за проблем с финансированием. Но его там соответствующие органы точно помнят и, как мне кажется, возражать против его приезда не станут.

Фрагмент 19

37

Старший лейтенант Дмитрий Новиков, 16 июня 1941 года

Столько всего за две недели произошло! И оборонительные бои в районе Калиновки, где мы совместно с пехотой не позволили полякам захватить эту узловую станцию, и контрудар в тыл врагу, атакующему Винницу с севера, по левому берегу Южного Буга. Довольно успешный контрудар, которым нам удалось уничтожить более полка поляков и продлить оборону города. Моя рота лишь временно, до выхода «махры» к окраинам города, поддерживала пехоту огнём, поскольку никто не позволит дробить столь мощное ударное соединение, раздёргивая его по ротам и батальонам. К тому же, на подходе были и «местные» танковые части, заменившие нас на северных окраинах Винницы.

Да, только продлить оборону, а не избежать сдачи. Но врагам пришлось брать его большой кровью, атакуя с юга и переправляясь через Буг в черте города.

Увы, прорыв Летичевского Укрепрайона серьёзно осложнил положение советских войск. Сквозь эту «дыру» в нашей обороне хлынули войска противника, «зачищая» оборонительные укрепления севернее и южнее неё. То есть, ещё больше расширяя прорыв. Поэтому «пополз на восток» весь фронт, доселе прочно державшийся за «колья» укреплённых районов. И когда польские войска, наступая от Винницы на север, взяли Турбов и Старую Прилуку, пришлось отступать от Калиновки и нам. На север, за реку Постолова. Вот так: кажется, даже победили врага на своём участке, а приходится отходить, чтобы не оказаться «в котле».

Пришлось отступать и