Линда улыбнулась.

— Мне нравится это «кое-что». Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, Линда.

— Так мы едем в Тахо?

— Конечно! Уезжаем в пятницу вечером.

— Как хорошо. Я так счастлива, что познакомилась с тобой, Джон.

— А тебе понравилось, когда я был королем, а? По-моему, звучит неплохо.

— Это был очень странный сон. Ты когда-нибудь видел сон, который настолько похож на реальность, что ты думаешь: «Черт возьми, и где я это видел?»

— Да я часто вижу подобные сны. Постоянно. Сегодня, например, мне приснилось, что я умер.

— Какой кошмар! С тобой-то все в порядке?

— Конечно! Хотя кто знает, когда мы на самом деле спим, Линда? Может, наша жизнь и есть сон?

— Когда ты так говоришь, у меня какое-то странное чувство.

Она посмотрела в окно. Пальмы, солнце, бирюзовый океан. Она и правда здесь? Тогда что не так? Что же может быть…

— Джон?

Телефон молчал.

Вдруг все вокруг потемнело. Солнце закатилось за синий океан. Луна и звезды исчезли с небосвода…

— Нет!

Линда уронила трубку и закричала.

Она проснулась от собственного крика Комната была знакомой. Да, это её комната её апартаменты в Гостевом районе замке Опасного.

Она села на постели, обхватив колени руками, стараясь унять дрожь во всем теле. Лучше принять ванну.

Полежав в горячей воде, она вернулась комнату, выпила залпом стакан воды, опять легла в постель и поплотнее закуталась в одеяло.

И снова оказалась в том же сне.

Ночной ветер усилился.

— Поднять паруса!

Над кораблем кружил альбатрос, словно чья-то рука совершала магические пассы.

— Ох, не по душе мне эти птицы.

— Тикели-ли! — отозвался альбатрос. Все остальное ему нравилось. Особенно нравилось быть капитаном. Он любил отдавать приказы, ругнуться по делу, пить большими глотками кофе, плевать за борт, постоянно ворчать.

— Ну и баланда! Разве это кофе? Свари-ка нормальный!

— Есть, капитан! Капуччино?

— Эспрессо.

— И пирожное, сэр?

— У вас есть эклеры?

— Обычные или шоколадные?

— Под обычными вы подразумеваете ванильные?

— Да, именно ванильные.

— С шоколадной крошкой?

— Да, с крошкой.

— Только чтобы без всяких там засахаренных фруктов и подобной ерунды.

— Уверяю вас, сэр, это замечательные эклеры — они вам непременно придутся по вкусу.

— Ладно, принесите один. После ужина.

— Что желаете на ужин, сэр?

— А что вы можете предложить?

— Молочную телятину.

— Отожми и налей стаканчик.

— Неостроумно, сэр.

— Телли, между прочим, я все ещё жду свой кофе. И чем дольше жду, тем сильнее портится погода!

— Сию минуту, сэр!

Телли ушел, оставив капитана на палубе предаваться своим мыслям.

Хотя капитан не мог и не хотел ни о чём думать. Хотел только покончить с этим дурацким шоу, этим обманом, этой театральщиной.

Память, правда, похоже, начинала к нему возвращаться. Что там с погодой? «Плохая погода предвещает несчастье» — всплыло откуда-то из недр памяти. Он изучил небо. Тучи сгустились, вдалеке вспыхнула молния, грохотнул гром. Ну вот, сам накаркал!

— Справа по борту гроза!

— Тикели-ли! — кричал альбатрос. Налетел ветер. Волны с белой бахромой одна за другой вырастали из бурлящего океана, словно грибы-поганки. Корабль качало, точно младенца в колыбели. Начал сгущаться туман, заморосило.

Вдали заблестели огни Святого Эльма.

— Красиво!

— Ваш кофе, сэр!

Он взял чашку.

— Отличный будет шторм, да Телли?

— Отчего случаются штормы, капитан?

— Не знаю. Это силы природы. Это жизнь. Все это как мужчина и женщина, как рождение и смерть, как бесконечность… Ты положил заменитель сахара?

— Сэр, сахара больше нет…

— Мы же только что вышли в море!

— Сэр, наши запасы пропали… У нас вода в трюме.

— Что ж, в следующий раз высылай продовольствие Федеральной почтой. Господи, это ужасно! Терпеть не могу всякие диетические добавки. После них во рту противно. Ты понимаешь, о чем я?

— Да, сэр, конечно. Но у меня проблемы с весом.

— Издеваешься? Да ты только посмотри на себя! Тощий, как макрель.

— Тикели-ли! — кричал альбатрос, кружа в грозовом небе.

— Хоть бы эта проклятая птица заткнулась!

— Это предзнаменование, сэр.

— Какое?

— Бывают хорошие предзнаменования, сэр, бывают плохие…

— А это какого рода?

— Самое плохое.

— Тикели-ли!

— Я тебе дам «тикели-ли», ты, паршивец. Телли, принеси мой «хокен» пятидесятого калибра.

— Сэр, но…

— Никаких но! Tout de sute![25]

Телемах в точности выполнил приказание.

— Он собирается стрелять в альбатроса!

Матросы зароптали.

— Прошу вас, капитан, не делайте этого!

— Почему я не могу убить эту проклятую птицу? — с упреком произнес капитан.

— Мы боимся призрака, Древнего Моряка!

Он вскинул ружье и выстрелил. Птица упала на палубу.

— Это не альбатрос! Эй, ты, как тебя там?!

— Морри, сэр!

— Морри, погляди, что это?!

— Уже смотрю, сэр.

— Ну и что это?

— Теперь вижу, сэр. Это курица.

— Проклятье, курица?!

— Да, сэр.

Он повернулся к Телемаху.

— Какого черта? Откуда?

— Не знаю, сэр. Но вам не нужно было стрелять.

— Нет, но какого черта здесь делает эта курица?

— Да уж, курица в море…