Позади себя Фицджеральд уловила какое-то резкое движение…

Толстогубый быстрым шагом двигался к ней через зал. Все обращали на него внимание. Резкий вскрик:

– Лакей!

Не выдержав напряжения, Элла обернулась. Одновременно тяжелый, тупой предмет ударил ее в висок.

Теряя сознание, успела увидеть: рушится вниз батарея бутылок и высоких тонкостенных бокалов, расставленных на массивном серебряном подносе.

Килин почувствовал, как старик-следователь легонько толкнул его в спину. Впрочем, если бы его в этот момент ударили кулаком по затылку – постарался бы удержаться на ногах, вновь – даже не посмотрев, кто ударил – уставился бы на то, что постепенно открывалось глазам, выползая из мрака.

Словно призрачный, мистический огонь постепенно увеличивал свое мерцание, освещая подробности невероятного…

Перед Килиным была петербургская улица девятнадцатого века. Медленно катил экипаж, влекомый худой, болезненного вида лошадью. На углу стоял разносчик с лотком, на котором грудой навалены пироги. Девица с темными кругами под газами – судя по всему, легкого поведения – прогуливалась перед входом в погребок. Туда вело несколько выщербленных каменных ступеней. Через полураскрытую дверь доносились крики гуляк, играла фисгармония.

– Смотрите! Это мир, которого больше нет! Прошлое… Оно населено тенями – там, за нашей спиной все эти люди мертвы. Но здесь они дышат, разговаривают, надеются.

Килин не мог говорить. Нет, ему не представлялось, что сошел с ума…

– Вы и я еще не родились. Или, по-другому, уже умерли. Какое блаженство!.. Наконец-то каждый из нас может выбрать любимую эпоху, в которую ему хотелось бы жить, с которой больше всего себя ассоциирует. Смотрите – это ваше сердце!.. Эта улица, этот город, фонарь, чахлая женщина, ступени, ведущие в кабак, – вот та атмосфера, которая ближе всего вашей душе. Идите же туда!.. Вы спрашивали меня про попрыгунчиков?.. Они тоже родом оттуда. Сейчас это произойдет… Еще несколько секунд…

Килин, уже шагнувший на брусчатку, сделавший по ней несколько шагов, обернулся.

– Опять вы сказали…

Договорить не успел. Мрак, вырвавшийся из глубин парка, окутал его. Теряя сознание, рухнул на камни мостовой.

Все же она недооценила коварство стихии. За пять минут ветер усилился настолько, что не могла идти. Каждый шаг давался с трудом. Огромные волны – никогда не предполагала, что широкая величавая река может исторгать из себя таких дьяволов, – забрасывали верхушки на гранит набережной, обдавая Эллу мириадами холодных брызг. Поднятая ветром пивная банка пребольно ударила Фицджеральд в затылок. Не спасла и копна жестких густых волос.

Только теперь Элла поняла: те, кто решил использовать ее в своих целях, просчитались. Мгновенно, точно эпизоды фильма, промелькнули перед мысленным взором детали хождений по Санкт-Петербургу – она оказалась слишком эмоциональным, психически неустойчивым человеком.

Ураган, взметнувшийся в душе, оказался сильнее того, что бушевал над городом. При полной неспособности сопротивляться приказаниям новых повелителей, не смогла выполнить их, как надо…

Фицджеральд вспоминает

Какие-то люди стояли над ней. Это уже не девятнадцатый век… Тупая боль в затылке напоминала об ударе. Зрение постепенно фокусировалось на лицах – были со всех сторон. Чьи-то руки помогли встать…

– Где я?.. Куда исчез бал? Мне надо туда: я буду танцевать… Пожалуйста… Что со мной случилось? Проводите меня обратно…

Никто не рассмеялся. Фицджеральд узнала в одном из людей своего преследователя, затем перевела взгляд на толстогубого – тоже был здесь, стоял позади всех. Вспомнилось прозвище: Хеопс.

– Не волнуйся, мы проводим тебя обратно… – мрачно проговорил незнакомый Элле человек.

– Умоляю вас, я хочу повторить!.. Не знаю, как это получается, но я хочу в девятнадцатый век! – с надеждой воскликнула она.

Чувствовала: происходит что-то не то, восторг не соответствует настроению людей, что были рядом, – не могла остановиться.

Хеопс сделал несколько шагов, приблизившись к ней вплотную. Немного наклонившись – он был выше ростом – глаза оказались вровень с ее, заглядывал ей в зрачки, в этом было что-то издевательское, – произнес:

– Сейчас это произойдет… Мы отправим тебя обратно. Оказавшись там, будешь не барыней, крепостной крестьянкой. Всех обманула. Ты беглая, украла вид на жительство… Хотела выдать себя за дворянку. Тварь!.. Сядешь на цепь!

Элла отшатнулась. Губы затряслись…

– Я… Нет… – только и смогла вымолвить она.

Хеопс слишком картинно – играя – дьявольски расхохотался. Не поверила этому хохоту.

– Что вам нужно? Я сделаю все… Вы же знаете – ни за кого себя не выдавала.

– Точно сделаешь? – Это проговорил один из преследователей…

«…Единственный шанс успеть на место вовремя – взять такси!» – подумала Фицджеральд. Но прокатные машины словно по команде исчезли с набережной. «Господи, хоть бы одну!» – умоляла высшие силы толстуха.

Через семь с половиной минут должна стоять на пересечении двух улиц в одном из старинных кварталов Петербурга. Там к ней подойдет человек. Вместе зайдут в расположенную в подвале модную молодежную кофейню. Оттуда он переправит ее в девятнадцатый век, где должна будет выполнить важное задание.

Ей все равно. Какой угодно приказ, лишь бы вновь оказаться в прошлом…

Ей стало страшно. А вдруг нарушат обещание – там, в девятнадцатом веке ей уготована участь крепостной крестьянки – жалкая, унизительная доля. Никаких балов, никаких возвышенных отношений…

«Нет, – успокоила себя Фицджеральд, – им это невыгодно. Будучи крепостной бабой, не смогу выполнять заданий. Приказы, которые они дают, может выполнить только свободная женщина».

Таксист принял деньги в липкую от страха ладонь. Хотя Элла заплатила тройной или четверной тариф, это его не обрадовало. С магазина на другой стороне улицы сорвало вывеску. Край ее упал на припаркованный двумя правыми колесами на тротуаре джип – лобовое стекло разбилось вдребезги. Мигали фары и указатели поворотов, но звук завывавшей сигнализации доносился лишь едва – порывы ветра относили его в сторону.

Хозяина рядом с автомобилем не видно, зато из подворотни к дорогой машине присматривались два похожих на бомжей субъекта. Один нервными движениями курил сигарету, зажав ее от ветра в кулак, другой держался обеими руками за бейсбольную кепочку, слишком маленькую для большой круглой головы.

– Скорей! Сейчас все повторится, – грубо прикрикнул таксист. Этот молодой парень не выдержал дороги – несколько раз по пути казалось: либо опрокинет ураганом, либо обрушит на машину острый, как бритва, разогнавшийся до сумасшедшей скорости лист кровельного железа. Элла остановила таксиста случайно, когда уже думала – никогда не добраться до условленного места. Порывы ветра налетали каждый раз с большей силой, транспорт остановился… Лишь один безумец зачем-то ехал вдоль тротуара на малой скорости. Стоило вытянуть руку – он затормозил…