Следователь Акимова: Вы пришли на Красную площадь один?

Литвинов: Я отказываюсь отвечать.

Следователь Акимова: Была ли договоренность с другими подсудимыми о времени и месте встречи?

Литвинов: Не было.

Следователь Акимова: Почему вы выбрали именно Лобное место?

Литвинов: Основные мотивы: отсутствие движения транспорта, и Красная площадь — это подходящее место для предания гласности обращения к правительству.

Следователь Акимова: Кто выбрал место и время?

Литвинов: Я отказываюсь отвечать.

Следователь Акимова: Когда в последний раз перед двадцать пятым августа вы виделись с каждым из подсудимых?

Литвинов: Не помню и отказываюсь говорить о других.

Следователь Акимова: Была ли между вами предварительная договоренность?

Литвинов: Не было.

Следователь Акимова: Выходит, то, что вы с ними оказались на площади в одно и то же время, это случайное совпадение?

Литвинов: Думаю, что это не случайное совпадение.

Следователь Акимова: Как же так?! Вот вы физик, должны рассуждать логично. Если это не случайность, значит, была договоренность.

Литвинов: Нет, это не противоречит логике. Я могу изложить несколько иных возможностей. Например — я не утверждаю, что так было, но возможен следующий вариант: некое третье лицо сообщило и мне, и остальным о том, что двадцать пятого готовится демонстрация. Мы могли там встретиться без всякой предварительной договоренности, но в то же время не случайно.

Следователь Акимова: Если бы вы были один, вы бы все равно пошли?

Литвинов: Безусловно.

Следователь Акимова: Чем же вы объясните, что оказались двадцать пятого именно в двенадцать часов на Красной площади?

Литвинов: По-моему, это не имеет отношения к существу дела.

Следователь Акимова: Вы должны быть заинтересованы в выяснении всех обстоятельств дела, а вы все время отказываетесь отвечать.

Литвинов: Я не вижу ничего предосудительного ни в моих действиях, ни в действиях других подсудимых.

Следователь Акимова: Если вы не видите состава преступления, то тем более непонятно, почему вы не хотите говорить о них.

Литвинов: Потому что вы считаете их преступными, я не хочу вам помогать.

Следователь Акимова: Но я спрашиваю о ваших поступках.

Литвинов: Я отказываюсь говорить о себе то, что может служить отягчающим обстоятельством для других.

Следователь Акимова: Вы держали в руках плакат. Откуда он появился?

Литвинов: Я не снимаю с себя ответственности ни за один плакат, бывший на площади, и не вижу причины отвечать на этот вопрос.

Следователь Акимова: Какой вы держали лозунг?

Литвинов: «За вашу и нашу свободу», но я не снимаю с себя ответственности ни за один лозунг.

Следователь Акимова: Каков внешний вид плаката?

Литвинов: Кусок полотна с палочками, двадцать — двадцать пять сантиметров длиной.

Следователь Акимова: Как вы были одеты?

Литвинов: В белой рубашке и серых брюках.

Следователь Акимова: Могли ли вы спрятать плакат в одежде?

Литвинов: Отказываюсь отвечать.

Следователь Акимова: Почему? Ведь это имеет прямое отношение к фактическим обстоятельствам дела.

Литвинов: На мой взгляд, фактические обстоятельства заключаются в том, что мы сели на тротуар и подняли плакаты. За это сотрудники КГБ и милиции нас избили и арестовали, Файнбергу выбили зубы. Горбаневскую, мать грудного ребенка, били даже в машине.

Следователь Акимова: Какая же она мать, если с ребенком приперлась на демонстрацию? Ее место в психушке. Представляли ли вы себе, что ваше появление около автомобильной трассы может повлечь за собой нарушение движения?

Литвинов: Не представлял, так как знал, что там нет автомобильного движения.

Следователь Акимова: А знали ли вы, что то, что вы собирались сделать, представляет собой нарушение закона?

Литвинов: Я знаком с Конституцией и законом. Статья 125 Конституции гарантирует свободу демонстраций.

Следователь Акимова: Вы так хорошо знаете статьи Конституции о своих правах, а знаете ли вы 130 статью Конституции?

Литвинов: Я не знаю по номеру, но содержание, наверно, знаю.

Следователь Акимова: Статья 130 обязывает каждого гражданина соблюдать законы.

Литвинов: Я хотел соблюдать закон и считаю, что соблюдал его.

Следователь Акимова: Знаете ли вы 112 статью Конституции?

Литвинов: Мы рассматриваем конкретное обвинение или вы экзаменуете меня на знание Конституции?

Тут я не выдержал, открыл дверь в студию и сказал:

— Извините, Сергей Петрович, можно вас на минуту?

Акимов махнул оператору выключить камеру и вышел из студии:

— В чем дело?

— Дай мне этот текст, я его сокращу втрое.

Акимов нахмурился:

— Зачем?

— Потому что актеры или живут в кадре с первой реплики, или не живут никогда. Эта актриса не твоя бабушка.

— С чего ты взял? Она красавица!

— И еще какая! Мэрилин Монро! Каждый мужик в зале захочет ее раздеть. Ты хочешь, чтобы все зрители раздевали твою бабушку?

Акимов секунду смотрел мне в глаза, потом повернулся и ушел в студию.

— По-моему, этой репликой ты убил его наповал, — улыбнулся мне Закоев.

— Ничего, — сказал я. — Он мой должник, он тоже бил меня наповал.

В этот момент вернулся Акимов и молча протянул мне три страницы текста. Я порвал первые две и вернул ему последнюю:

— Поехали! Давай следующую Акимову.

Акимов взглянул на оставшийся текст, он начинался с реплик его бабушки « Вы держали в руках плакат. Откуда он появился?» и «Какой вы держали лозунг?». В принципе хорошей актрисе даже этих двух реплик достаточно, чтобы сыграть советского следователя. И, слава богу, Серега это понял.