В тот же день парижский корреспондент Юнайтед Пресс, ссылаясь на сведения, «полученные из надежных источников», утверждал, что Германия перебросила с Восточного фронта как минимум 6 дивизий, чтобы противодействовать французскому наступлению. На самом деле с польского фронта не было переброшено ни одного немецкого солдата, ни одного орудия или танка. Несмотря на то, что 12 сентября французское наступление прекратилось, пресса продолжала распространять байки об «успехах» союзных войск. Так, 14 сентября сообщалось, что «военные операции на Западном фронте между Рейном и Мозелем продолжаются. Французы окружают Саарбрюккен с востока и запада». 19 сентября последовало сообщение, что «бои, которые ранее ограничивались районом Саарбрюккена, охватили теперь весь фронт протяженностью 160 км».

Наконец, 3–4 октября французские войска покинули территорию Германии. 16 октября вернулись на исходные позиции и передовые части вермахта. В целом результаты этого «героического» похода оказались следующими: «В сводке германского Верховного командования от 18 октября были объявлены общие потери немцев на Западном фронте: 196 человек убитыми, 356 ранеными и 144 пропавшими без вести. За этот же период было взято в плен 689 французов. Кроме того, было потеряно 11 самолетов».

Как вспоминал позднее Черчилль: «Этот странный этап войны на земле и в воздухе поражал всех. Франция и Англия бездействовали в течение тех нескольких недель, когда немецкая военная машина всей своей мощью уничтожала и покоряла Польшу. У Гитлера не было оснований жаловаться на это». Впрочем, сам сэр Уинстон, отмечает И. Пыхалов, тоже не без греха. Так, в письме Чемберлену от 10 сентября он высказался вполне определенно: «Я по-прежнему считаю, что нам не следует первыми начинать бомбардировку, за исключением разве района, непосредственно прилегающего к зоне действия французских войск, которым мы, конечно, должны помочь».

Дальнейшее выполнение западными демократиями своих «гарантий» Польше можно проследить по фактам, приводимым И. Пыхаловым: 21 ноября правительство Франции создало в вооруженных силах «службу развлечений», на которую возлагалась организация досуга военнослужащих на фронте. 30 ноября парламент обсудил вопрос о дополнительной выдаче солдатам спиртных напитков. Вскоре в крупных гарнизонах и на железнодорожных станциях пришлось в срочном порядке открывать военные вытрезвители. 29 февраля 1940 г. Даладье подписал декрет об отмене налогов на игральные карты, предназначенные для действующей армии. Спустя некоторое время было принято решение закупить для армии 10 тыс. футбольных мячей.

Не спеша подтягивались английские войска — первые две дивизии прибыли на фронт лишь в начале октября, а первый военнослужащий британского экспедиционного корпуса будет убит лишь 9 декабря 1939 г. М. Гилберт дал оригинальное объяснение «неповоротливости Англии» — последней якобы «было трудно настроиться на войну… (но главное) к гарантиям Польше в Англии никогда не относились с большой симпатией. Между странами не было традиционной дружбы, Польша считалась одним из тех диктаторских режимов, которые проявляют лишь присущие авторитарному господству ограниченность и притеснения, но без театрального волшебства и гипнотического воздействия власти».

По мнению Карлея, англо-французы делали все, что бы не «провоцировать врага». При этом Англия и Франция упорно делали вид, что ведут полноценную войну. Но Странная война не могла продолжаться бесконечно. Так, Суриц сообщал из Парижа, что французы помимо своей военной «гимнастики» никакой помощи полякам не оказывали, а по Парижу ходили слухи, что войну хотят закончить, позволив немцам привести к власти марионеточное польское правительство, и это будет лучший выход для Франции и Британии. Из Лондона писал Майский, который отмечал, что Чемберлен, выступая «в парламенте и подчеркивая решимость Англии вести «войну до конца»… в то же время дал понять, что если бы Гитлер выдвинул какие-либо новые, более приемлемые предложения, британское правительство готово было бы их рассмотреть».

Случай представился в конце 1939 г., когда с прямого подстрекательства со стороны правящих кругов Англии и Франции началась советско-финская война.[34]По мнению В. Трухановского, для Чемберлена и его соратников, это был оптимальный выход из положения — война против Германии переключалась на совместную войну с Германией против Советского Союза. Лондон, в своем традиционном стиле, сделал все от него зависящее для этого: 24 ноября британское правительство заявляло СССР, что не станет вмешиваться в случае советско-финского конфликта. 29 ноября с Майским встретился Батлер, чтобы подтвердить заявление Черчилля, что британское правительство не собирается проводить «макиавеллиевскую» политику в отношении Советского Союза; но в Москве не очень-то поверили этим уверениям. После этой встречи Майский писал, что британская политика заключалась в том, чтобы, простирая правую руку в дружеском жесте, в то же самое время левой «сеять семена антисоветских интриг во всех концах мира». Действительно, в то же самое время Англия требовала от Финляндии занять твердую позицию и не поддаваться нажиму Москвы. С началом «зимней войны» в Финляндию была направлена французская военная миссия во главе с Ганевалем; мало того, в штабе Маннергейма находился личный представитель Гамелена генерал Клеман-Гранкур. По словам члена французской военной миссии капитана П. Стелена, главная задача французских представителей заключалась в том, чтобы «всеми силами удерживать Финляндию в состоянии войны».

Правительства Англии и Франции, спавшие во время войны с Польшей, вдруг развернули бурную деятельность. Были задержаны несколько советских пароходов и арестованы счета и ценности советского торгпредства в Париже. Война с Германией уже шла, а Англия и Франция разрабатывали проект переброски в Финляндию через Скандинавию 150 тыс. солдат и офицеров. Однако Швеция и Норвегия категорически отказались пропустить англо-французские войска через свою территорию. В январе 1940 г. Даладье поручил Гамелену и командующему ВМФ адмиралу Дарлану изучить вопрос об авиаударах по территории СССР. Удар предполагался по нефтепромыслам Баку, Грозного, Майкопа и др. с аэродромов в Сирии, Ираке и Турции. Однако в апреле англичане заявили, что не в состоянии выделить авиацию для этих действий.

Как отмечает Карл ей, «парижская пресса развязала против советского вторжения оголтелую кампанию, а действия французского правительства тоже производили отчетливое впечатление, что ему больше нравится чернить большевиков, чем сражаться с «германским колоссом»». В свою очередь, «Форин Оффис считал большевиков если не злейшими врагами, то чем-то вроде этого. Британская пресса почти единодушно и яростно осуждала советское нападение на Финляндию». Официальные представители британского правительства заявляли: «По очень многим причинам советское правительство теперь является нашим врагом». В декабре Советский Союз был исключен из Лиги Наций и оказался практически в полной изоляции. Несколькими месяцами раньше СССР еще оказался втянут в серьезное противостояние с Японией на маньчжурской границе. «Красная армия разгромила японцев, но ситуация оставалась очень неопределенной».