– Надень, тут холодно.

Клэри закуталась в плащ – он был ей велик, зато сразу стало теплее. Отделанный атласом капюшон она откинула, чтобы не мешал смотреть.

Джейс открыл двери лифта. Клэри встретилась взглядом со своим отражением в зеркальной стене – бледным и перепуганным – и поспешно вошла в кабину.

– Эй, а ты куда? – вдруг спохватилась Изабель. – Никто не должен знать, что вы в Институте!

– Там Саймон, – объяснила Клэри. – Я знаю, что это он.

– А если…

– Заходи уже, – перебил ее Джейс, шагнув в лифт и придерживая дверь.

Изабель раздраженно вздохнула и послушалась. Вниз они ехали в молчании. Клэри пыталась поймать взгляд Джейса, но он намеренно не смотрел в ее сторону и что-то еле слышно насвистывал. Клэри вспомнила легкую дрожь его рук, когда он обнимал ее в Летнем дворе; перед глазами немедленно возникло лицо Саймона и то, как он почти бежал от нее по парку, исчезая в тенях. Ее не оставляло необъяснимое предчувствие надвигающейся беды.

Клэри первой выскочила из лифта в полумрак храма, освещенного пляшущими огоньками свечей, и чуть ли не со всех ног побежала по проходу между скамьями. Споткнувшись о подол плаща, нетерпеливо подобрала его повыше и метнулась к огромным двойным дверям. Изнутри они запирались на несколько бронзовых засовов толщиной с руку. Снова раздался звонок. Клэри уже открывала самый верхний засов. Изабель что-то прошептала Джейсу. Металлический брус поддавался с трудом, Клэри тащила изо всех сил, и вдруг на ее руку легла ладонь Джейса. Засов наконец отошел в сторону, и тяжелые врата распахнулись.

В храм, гася свечи, ворвался ночной ветер, несущий запах города – соли, дыма, остывающего бетона и мусора. Но к этим знакомым запахам примешивалось что-то еще. Привкус меди. Та к пахнет новенькая одноцентовая монета.

Сначала Клэри показалось, что на пороге никого нет. Потом из ночных теней возник Рафаэль. Его черные кудри трепал ветер; ворот белой рубашки распахнулся, открывая шрам на горле. Он держал на руках чье-то бездыханное тело. Клэри в ужасе уставилась на него, не видя больше ничего вокруг. Человек на руках вампира был определенно мертв: его руки и ноги безжизненно повисли как плети, голова откинулась назад и на горле зияла чудовищная рана.

Джейс вдруг сжал Клэри за плечи – крепко, как тисками. В ужасе она различила во тьме знакомую вельветовую куртку с рваным рукавом, синюю футболку, залитую кровью, – и закричала.

Крик получился беззвучным. Колени подкосились, и Клэри непременно упала бы, если бы не Джейс.

– Не смотри, – прозвучал над ухом его голос. – Не смотри!

Но Клэри не могла отвести взгляд от запекшейся крови на темных волосах Саймона, от растерзанного горла, от длинных порезов, рассекших запястья. Перед глазами плясали черные точки, и невозможно было вздохнуть.

Первой пришла в себя Изабель: схватила со стены тяжелый пустой подсвечник и направила его трехконечное острие в грудь Рафаэлю.

– Что ты сделал с Саймоном? – вопросила она холодным и требовательным тоном, став в эту секунду невероятно похожей на свою мать.

– El no es muerto, – бесстрастно ответил Рафаэль Он легко и неожиданно бережно опустил Саймона наземь, к ногам Клэри. Она совсем забыла о том, какой чудовищной силой обладает вампир, несмотря на свою внешнюю хрупкость.

– Что ты сказал? – прошептала Клэри.

– Он жив. – Джейс сжал ее плечи еще сильнее. – Он жив.

Клэри резко вырвалась из его рук и опустилась на бетонный пол. Просунув руку Саймону под голову, она нежно приподняла ее и уложила к себе на колени. Кровь не внушала ей никакого отвращения; Клэри чувствовала лишь детский ужас. В последний раз она испытывала подобное в пять лет, когда разбила бесценную старинную лампу в маминой комнате. Ничто, безжалостно произнес внутренний голос, ничто теперь не сможет снова склеить эти осколки.

– Саймон, – шепотом позвала она, гладя его по щеке. – Саймон, это я.

– Он тебя не слышит, – произнес Рафаэль. – Он умирает.

Клэри вскинула голову:

– Ты же сказал…

– Я сказал, что он еще жив. Но пройдет несколько минут – может быть, десять, – и его сердце остановится. Уже сейчас ваш друг ничего не видит и не слышит.

– Надо срочно в больницу! – воскликнула Клэри, прижимая голову Саймона к груди. – Или нет, вызвать сюда Магнуса!

– Ты не понимаешь, – произнес вампир. – Ему уже никто не поможет.

– Да, мы не понимаем. – Голос Джейса струился, как шелк по острому лезвию. – Поэтому тебе стоит поскорее нам объяснить. Иначе я приду к выводу, что ты нарушил Завет, кровосос, и тогда придется вырезать тебе сердце. Что мне следовало сделать еще в прошлый раз.

Рафаэль улыбнулся одними губами:

– Ты дал клятву, что не тронешь меня, нефилим. Забыл?

– Зато я такой клятвы не давала, – сказала Изабель, не опуская подсвечник.

Рафаэль даже не посмотрел на нее, его глаза были прикованы к Джейсу.

– Я помню, как вы явились в Дюморт, чтобы спасти этого человека. Поэтому принес его сюда, а не отдал своим. Видите ли, он ворвался к нам без приглашения, и мы имели полное право его прикончить. Но я знал, что это ваш друг, поэтому сохранил ему жизнь. Я не хочу вражды с нефилимами.

– Ворвался? К вам? – недоверчиво переспросила Клэри. – Саймон не способен на подобную глупость!

– Он боялся превратиться в одного из нас. – На лице вампира промелькнула тень улыбки. – И пришел узнать, как остановить процесс превращения. Помните, он укусил меня, пребывая в облике крысы?

– Очень предприимчивый ход, – вставил Джейс. – Я одобрил.

– Возможно. Только при этом ему в рот попала моя кровь. А ведь обращение в вампира происходит именно через кровь.

Клэри вспомнила, как странно отреагировал Саймон на старый фильм про вампиров по телевизору, как морщился от солнца…

– Все эти дни он боялся превратиться в одного из вас! – с ужасом сказала она. – Та к боялся, что даже решил вернуться в отель, чтобы все выяснить.

– Бедняга, – ответил Рафаэль. – Эффект от укуса вскоре рассеялся бы, следовало просто подождать. А теперь…

– Что теперь? – резко вопросила Изабель. – Теперь он умрет?

– Умрет и восстанет из могилы. Он будет вампиром.

Глаза Изабель в ужасе расширились, острие подсвечника дрогнуло. Джейс выхватил импровизированное оружие из ее опустившихся рук и холодно посмотрел на Рафаэля:

– Ты лжешь.

– Подожди, сам увидишь, – посоветовал Рафаэль. – Он возродится и станет одним из нас, Детей тьмы. Поэтому я все еще здесь. Саймон теперь мой.

Его голос не выражал никаких эмоций, и можно было только догадываться, какое злорадство на самом деле испытывает вампир от того, что все складывается в его пользу.