— Так, — суховато поинтересовался Гайворонский. — И что?

— Экипаж пытался доложиться об этом на базу, но их там не услышали.

— Ага, значит, экипаж жив? — уточнил командир.

Это несколько меняло дело.

Раскрывать совершающую глубокий рейд в тылу противника группу ради спасения экипажа вертолета и тем самым ставить под вопрос выполнение отрядом основной задачи в целом — на это командир не имел права. Это аксиома… Однако сам по себе экипаж это не некое абстрактное, отвлеченное понятие. Он, экипаж, состоит из конкретных живых людей, с которыми спецназовцы летали на другие задания, которые, нередко рискуя собой, вывозили их из тыла противника после выполнения очередной боевой задачи, с которыми они как в мирной жизни, так и на войне не единожды делили хлеб, воду, а то и спирт… И в подобных ситуациях холодный разум и строгие инструкции вступают в непримиримое противоречие с чувствами, с тем, что есть в душе каждого человека человеческого, с представлениями об офицерской чести, наконец, которая требует элементарного: «Сам погибай, а товарища выручай!..»

— Ну, на данный момент я, конечно, не знаю, — чуть смущенно ответил Турчанинов. — Но они пытались сообщить, что если уцелеют, попадут в руки бандитам, которые сбили «вертушку». Их там вроде как окружили.

Гайворонский на секунду задумался, соображая, что в этой ситуации следует предпринять. Вертолетчики, попавшие в руки боевикам, обречены на жуткую, мучительную смерть. Жалко ребят.

— Но и это еще не все, — продолжал доклад Василий. — «Вертушка» прилетела сюда, чтобы забрать и вывезти кого-то.

— Что значит «кого-то»? — уже едва заметно раздражился командир. — Что ты, в самом деле, кота за яйца таскаешь… Кого?

— Не знаю, — еще больше стушевался боец. — Но кого-то, как я понял, важного, что аж сюда она залетела. Ее специально за этим человеком сюда прислали… Просто так, за кем попало, не прислали бы…

Логично, — оценил командир.

— Забрала? — уточнил он.

— Забрала. А ее подбили…

Эта информация еще больше меняла ситуацию. В самом деле, похоже, тут проводилась какая-то спецоперация. И сорвалась… А в этом случае он просто обязан принять решение, чтобы оказать помощь. Потому что «вертушку» по какому-нибудь пустяку не могли прислать на такую глубину. Значит, забрать должна была кого-то достаточно важного…

— Понято. Ты откуда все это знаешь?

— Они еще сюда летели, я перехватил их переговоры. Ну и не уходил с волны…

— Молодец. Вызывай Моздок! — и лишь теперь не удержался, посетовал, зевнув: — Черт, опять поспать не удастся…

Разговаривали с базой при помощи кодирующих таблиц — вероятность того, что разговор окажется перехваченным была минимальной, однако лучше не рисковать. Нарушение правил радиообмена вообще слишком часто приводит к разглашению важных секретов… Моздок подтвердил: в таком-то квадрате и в самом деле пропал вертолет, который должен был забрать и вывезти на базу сотрудника ФСБ, выполнявшего некое задание особой важности и при котором должны находиться важные документы, однако экипаж вертолета доложил, что на месте предполагаемой посадки идет бой, после чего связь с вертолетом прервалась.

Группа Гайворонского не подчинялась местному руководству военной контрразведки, поэтому изменить задание Вячеславу Борисовичу оно не могло. Таким образом командир спецназовцев оказался в сложном положении, вынужденный принимать решение самостоятельно.

— Зови Кандакова, Валиуллина, Кариадиса! — приказал Гайворонский Турчанинову.

Приказал четко и уверенно. Не показывая вида, насколько внутри у него все находится в смятении.

Названные офицеры собрались споро — в разведке вообще все делается бесшумно и оперативно. Гайворонский быстро обрисовал ситуацию.

— Мы не знаем, живы ли экипаж и разведчик. Может, их уже захватили и везут в неизвестном направлении. К тому же с нас никто не снимал и не снимет основной задачи. С другой стороны, друзи мои, совсем рядом нуждаются в помощи наши товарищи и никто не в силах им помочь, кроме нас. Один из них наш с вами коллега, с кем-то из нас он, может, учился вместе или работал, и который должен доставить на базу важную информацию… — он сделал мгновенную паузу. — В общем, друзи, нужно решить, что будем делать дальше. И бросать их нельзя. И свою задачу ставить под удар — тем более. Что будем делать?

— А что тут думать? — пожал плечами Кирилл Валиуллин. — Ребят надо спасать. Даже если они погибли, нужно попытаться хотя бы документы отбить — тогда хотя бы их смерть будет не напрасной… Но и основную задачу необходимо выполнять. Значит, нужно разделиться.

— Тогда сил на каждом направлении останется с гулькин хрен, — вполголоса проговорил Кариадис.

— А ты что предлагаешь? — взглянул на него Кирилл.

— Да то же, что и ты, — вздохнул Кариадис. — У нас действительно нет вариантов.

— Что ж, друзи, значит, так тому и быть, — принял решение Гайворонский. — Инициатива, как известно, наказуется исполнением: к вертолету идет Кирилл со своими, остальные — со мной. Встречаемся в районе запасного сбора… Впрочем, если возникнет нужда — действуй самостоятельно, — взглянул он на Валиуллина.

Что за «нужда» могла возникнуть, было очевидно. Вертолетчики или разведчик могли получить ранения, разведчика с информацией придется отправлять в тыл… Да мало ли еще какие неожиданности подстерегали Кирилла с товарищами. Может, Кириллу придется вызывать для эвакуации вертолеты самостоятельно, тогда в район сбора он попасть уже никак не сможет. Тут любая неожиданность могла напрочь перечеркнуть дальнейшие планы.

Да и вообще заблаговременно расписывать скрупулезный план глубокого рейда в тыл противника — дело неблагодарное: слишком много неизвестных пришлось бы учитывать при его составлении.

— А не маловато людей у Кири? — озаботился Кариадис.

— Хватит, — отрезал командир. И — Валиуллину: — Давай, вперед! Времени нет… И за Васей присматривай… Ни пуха!..

— К черту!

Едва ли не единственный случай, когда можно безбоязненно послать начальника… Впрочем, послать не слишком далеко.

…Через несколько минут группа Валиуллина бегом двинулась по склону горы вниз. Их было всего пять человек, один из которых бежал впереди, немного оторвавшись от товарищей, в качестве передового дозора. И в самом деле маловато, прав был извечный скептик Кариадис. Только на большее число людей основную группу и в самом деле ослаблять было нельзя. У нее задачка — не из легких, тоже каждый человек на счету…

Да и вообще — что такое мало и что такое много в подобных условиях? Если напороться на изготовившуюся к бою сильную банду, группа спецназа и вдесятеро более многочисленная может понести большие потери, а то и вовсе погибнуть. Если же пять профессионалов обнаружат противника первыми, нежданно для него нападут и не утратят инициативу, сами смогут нанести противнику огромный урон. Главное — действовать неожиданно, нестандартно и не оказаться в одиночестве одновременно против нескольких врагов, которые вычислили твое местоположение.