Роберту очень хотелось послушать, о чем герцог и брат говорили в комнате последнего. Наверное, все-таки о нем…

Однако больное колено давало о себе знать, а потому ему не хотелось откровенно шпионить…

Впрочем, если это действительно важный разговор, кто-нибудь из домашних непременно рано или поздно узнает все подробности и проговорится.

Так и произошло уже в тот же вечер за ужином, причем этим «кем-нибудь» оказался Эндрю.

– Вы слышали? – обратился он ко всем сидевшим за столом, прожевывая огромный сандвич с ветчиной.

– Может быть, мне попросить Доукинса убрать все вилки и ножи от твоей тарелки, чтобы ты мог спокойно есть руками? – проворчала Джорджиана.

– Извините! Тристан, ты разве не слышал новость?

– Возможно, – вздохнул тот, – но мне интересно, где ты ее услышал.

– На Таттерсоллзе этим утром. Скажи, действительно ли они больше понимают в лошадях, чем в делах, которые сами же обсуждают в парламенте?

– Ради всех святых, о чем вы толкуете? – нахмурилась Джорджиана.

– Ничего особенного, – откликнулся Эндрю. – Просто судачим о слухах. Не важно, правдивы они или нет. Ну и… не только о слухах!

– Эндрю, ты должен рассказать нам! – потребовал Эдвард.

Роберт, не обращая внимания на разгоревшуюся за столом общую пикировку, продолжал спокойно есть, – слава Богу, за последние недели его аппетит пришел в норму. Несколько утолив голод, он поднял голову, и его взгляд встретился со взглядом Тристана. В глазах последнего ему почудилось что-то очень мрачное, почти угрожающее.

– Пока ни одного подтверждения правдивости этих слухов я не слышал, – покачал головой Тристан. – Но говорят, будто бы вчера из штаб-квартиры конной гвардии ее величества были похищены некоторые бумаги и документы.

– Какие именно? – не отставал Эдвард.

– Например, карта острова Святой Елены, – уточнил Эндрю. – Еще говорят, будто потеряны списки английских сторонников Бонапарта.

Брэдшоу положил на стол вилку, при этом так стукнув ею, что Роберт вздрогнул.

– Все понятно! – воскликнул Шоу. – Кому-то хочется освободить Бонапарта!

– Не делай поспешных заключений, Шоу, – спокойно заметил Тристан. – Все это может легко оказаться грязными слухами. Скорее всего так оно и есть! Пока никто из Хорсгардза не подтвердил их достоверности!

Роберт закрыл глаза. Весь этот бессмысленный спор членов его семейства уже перерос в общий оглушительный крик, которого он просто не мог вынести. Правда, тема спора выглядела более чем серьезной – никто еще не забыл, что Наполеон один раз уже сбежал с острова, на который был сослан. Тогда потребовались объединенные усилия нескольких европейских держав, чтобы восстановить прежнюю ситуацию, и все закончилось кровавой битвой при Ватерлоо. Роберт не сомневался, что никто не сможет заставить его заново переживать все те ужасы, свидетелями которых стали другие солдаты. Кроме того, ему становилось не по себе при одной мысли, что французы могут снова занять Шато-Паньон.

От подобных размышлений Роберту стало не по себе. Он встал и хотел выйти из-за стола, но тут же почувствовал у себя на плече тяжелую руку Тристана.

– Что с тобой? Сиди!

Роберт резким движением сбросил ладонь брата и взял трость.

– Со мной ничего. Просто хочу немного подышать свежим воздухом.

Острая боль пронзила колено Роберта и чуть было не заставила его снова опуститься на стул, но он громадным усилием воли заставил себя выйти из-за стола и направиться к двери.

Выйдя из дома и спустившись в сад, Роберт остановился около своего розария. Тристан вышел вслед за ним.

– Извини, Роберт, – строго сказал он. – Я должен был…

– Ты должен был что-то сказать раньше! – оборвал его Роберт, изо всех сил сжав в кулаке комок высохшей земли и с трудом удерживаясь, чтобы не бросить его в лицо Тристану. – Ведь ты все знал, так же как и Грей! Зачем же вы оба пытались проверить, слышал ли я обо всем этом или нет?

– Но, Роберт…

– Молчи, говорить об этом сейчас уже поздно. Оставь меня!

– Да послушай же…

– Говорю, оставь меня! Я вернусь позже.

Роберт подождал, пока входная дверь не захлопнулась за Тристаном, и с силой бросил о землю комок сухой земли, который все еще держал в руке. Он подумал, что новость о краже в штаб-квартире конной гвардии не должна была его так потрясти. В конце концов, до недавнего времени он ничего не знал ни о ссылке Бонапарта на остров Эльба, ни о его потрясшем весь мир победном возвращении во Францию, ни о битве при Ватерлоо – все это время он провел в Шато-Паньон, куда вести доходили очень редко. Но в то же время он слишком хорошо понимал, что война сделала с ним самим, как искалечила не только его тело, но и душу. И то же пришлось испытать многим другим его соотечественникам.

Роберт растер между ладоней несколько опавших листьев: их запах натолкнул его на мысль о том, что, возможно, Наполеон Бонапарт не так жаждал бы сражений и военных побед, если бы провел несколько месяцев в Шато-Паньон, а не на двух теплых красивых островах. И еще если бы вместо порохового дыма вдыхал в себя запах опавших листьев.

Он подумал, что не стоит в будущем упоминать при Люсинде о Шато-Паньон. Может быть, она в конце концов забудет название этой мрачной крепости, о которой в этом мире мало кто знает…

Это была смелая попытка Духа Добра, окончившаяся неудачей. Судьба оказалась сильнее, и ее неизменные законы довершили разрушение моих представлений, казавшихся мне совершенными.

Виктор Франкенштейн

(М. Шелли «Франкенштейн»)

Даже после длинной ночи с проливным дождем Люсинде снова хотелось ливня. Праздник фейерверков в Воксхолле, по-видимому, действительно должен был стать самым значительным событием светского сезона, а потому регент с большинством обитателей Мейфэра намеревались на нем присутствовать. Люсинда по этому случаю даже решила облачиться в свое лучшее платье.

Она любила подобного рода празднества с толпами на улицах и веселыми представлениями, однако оказалось, что Роберт терпеть всего этого не может. Тем не менее накануне он выразил желание присутствовать, и в награду за это Люсинда хотела рассказать ему о новых планах Джеффри, в том числе о его намерении жениться на ней и о том, что их свадьба практически дело решенное. Разумеется, она больше не намерена была заниматься уроками, и помощь Роберта в этом ей больше не требовалась.

«Итак, большое вам спасибо, мистер Каррбуэй, и прощайте. И больше никаких поцелуев!»

– Доброе утро, дорогая! – приветствовал ее генерал Баррет, появляясь из дверей своего кабинета и беря ее под руку, чтобы вместе пойти позавтракать в утренней гостиной.

– Доброе утро, папа! Судя по твоему виду, ты неплохо выспался?