«Здесь начинается земля, где живут прозрачные люди, — поняла Маруся. — Надо было спросить у бабы Раи, кто они такие. Хотя она бы все равно не ответила».

Девочка помнила, что видела странного человека с кожей, сквозь которую просвечивали голубые и красные жилки. Тогда, в аэропорту, он показался ей опасным. Но кто это был? Быть может, она встретит его здесь?

«Он сидит сейчас где-нибудь и радостно потирает свои прозрачные руки, а я сама, своими ногами иду в ловушку. Или я опять все перепутала, и прозрачные, наоборот, друзья? Если так, то кто тогда были призраки, что пугали ученых на базе? А ведь на той фотографии у меня в Шанхае тоже просвечивали голубые жилки… Ох, Маруся, во что ты вляпалась…»

— Крап-крап-крап, — донеслось до слуха девочки. На ветке кривой лиственницы сидел ворон и смотрел на нее, смешно вывернув голову. Опускавшееся за дальние сопки солнце сделало птицу бронзовой, только клюв оставался черным.

«Давно не виделись, — Маруся показала ворону язык. — Не к добру прилетел. Что-то будет… Да-а, был бы у меня Алисин кот, обязательно бы посмотрела, что случится через полчаса».

— Маруфя! — нарушил долгое молчание Уф. — Моя думать… Уф… Моя думать — ходить не надо!

— Ты что-то учуял? — Маруся остановилась.

— Аха. Тама плохо, — гигант вытянул руку в сторону Синей Горы. — Моя не нрафится!

«Ну вот, и Уф туда же… — промелькнуло в голове у девочки. — Что же делать? Дело к вечеру. Может, вернуться к бабе Рае, заночевать? Час «Х» завтра утром. Встать пораньше и быстро-быстро добежать до горы. Вон, она уже совсем рядом, осталось километров десять».

— Маруфя! — Уф скинул с плеч короб, взял пулемет наизготовку. — Моя думать…

Слова ехху прервал треск и шум веток. Маруся стремительно обернулась, ощутив, как бешено заколотилось сердце в груди.

Из зарослей в двухстах метрах позади путников выходили морлоки. Много-много морлоков.

Сотня. Или две. Или даже три.

Триста раскрашенных дикарей с дубинами, копьями и луками!

Но больше всего Марусю испугала не внезапность появления врагов, не их численность, а то, что морлоки двигались молча — ни крика, ни свиста, ни ругани.

«Они как будто прислушиваются к чему-то, — поняла девочка. — Ждут сигнала? Но какого? И чего тут ждать — мы как на ладони. Бежать некуда, патронов на всех у Уфа не хватит. Да и на половину не хватит. Попались! Мы — попались! Вот она, ловушка. И прозрачные тут ни при чем».

Зато при чем оказался черный вертолет с морским коньком на борту. Он стремительно вылетел из-за скал, прижимаясь к земле, и гулкое эхо выкатилось следом. Выпустив лапы-опоры, вертолет мягко опустился на краю оврага в ста метрах от Уфа и Маруси, отрезав им дорогу к Синей Горе. Замерли винты, ушла в сторону бронированная дверь, и наружу полезли люди, одетые в пуленепробиваемые жилеты и глухие спецназовские шлемы. Они развернулись в цепь и двинулись вперед, выставив стволы автоматов.

«Ловушка захлопнулась, — Маруся с досадой закусила губу. — Позади дикари, впереди автоматчики. По сторонам каменные завалы. Бежать некуда. И неизвестно, кому лучше сдаться — морлокам или Чену. Одни съедят, другой выкачает кровь. Почему мне не страшно?»

— Потому что привыкла, — вслух сказала Маруся. — Уфочка, ты что дрожишь? Не смей! Умирать надо весело! Пусть они все думают, что нам смешно! Ты знаешь какой-нибудь анекдот?

— Моя знать, — закивал ушастой головой ехху. — Мам-ефа гофорить — запоминать. Мам-ефа смеяться, моя тофе смеяться! Уф…

— Рассказывай, — велела Маруся.

Вытянув шею, Уф сморщил лицо и тонким, высоким голосом, видимо подражая Марусиной маме, произнес на одном дыхании:

— Открылся чат для аутистоф. Ф нем фсего один пользофатель! Уф…

— Э? — не поняла Маруся. Она ожидала всего, чего угодно — ну, там, короткой бородатой шутки типа «Буратино утонул» или «Колобок повесился», какой-нибудь детсадовской хохмочки, но только не интернетовского прикола со смыслом.

— Сколько пользователей?

— Один пользофатель… — повторил Уф.

Маруся засмеялась, зажимая ладонью рот:

— Ха-ха-ха!

— Хо-хо-хо!! — забухал в ответ на всю ложбину ехху, радуясь, что угодил своей спутнице.

— Один пользователь! Ха-ха-ха! Ой, не могу!

— Один, Маруфя! Уф… Софсем один! Хо-хо-хо!!

— Ха-ха-ха! Ну ты зажег!

— Хо-хо-хо! Уф! Моя — фесельчак!

Автоматчики недоуменно остановились. Замерли и морлоки. И те, и другие не понимали: как же так? Вместо того чтобы пытаться бежать или сопротивляться, эти двое — девочка и снежный человек — от души хохочут, залитые яростным светом заходящего багрового солнца.

…Говорят, смех продлевает жизнь. Так это или нет, доподлинно неизвестно. Но то, что немудреный анекдот Уфа помог ему и Марусе выиграть время, стало ясно через минуту.

Они еще не отсмеялись, еще не вытерли слез, выступивших на глазах, как со стороны Станового хребта, прямо из дикого скального хаоса, донесся могучий клич:

— У-у-у-у-а-а-а-а-а-и-и-и-й!!

И следом за этим поколебавшим ряды морлоков и напугавшим людей воплем в ложбину ринулись огромные рыжие фигуры, потрясая зажатыми в мохнатых лапах камнями.

Ехху!

— Ну, а теперь посмотрим, кто кого, — улыбнулась Маруся.

Красота — странная вещь. Бывает, что она проявляется совершенно неожиданно там, где, кажется, ничего красивого нет и быть не может.

Когда Маруся была совсем маленькой и еще не ходила в школу, она вместе с няней жила месяц в Подмосковье, на даче.

Там Марусе нравилось. Каждый день она открывала для себя что-то новое, и это было прикольно. Но самым ярким воспоминанием оказались не соседский кот, гулявший по забору, не ласточки на проводах и даже не пони, на котором каталась Маруся под присмотром няни.

Больше всего девочке запомнилась гроза и старая ива над рекой Пахрой. Дело было так. Они с няней по тропинке, вьющейся над речкой, возвращались с пляжа. Маруся гордо вышагивала впереди, размахивая полотенцем, и думала, что хорошо бы попросить папу купить камеру для подводных съемок.

Замечтавшись, девочка не сразу заметила, как все вокруг примолкло и в воздухе повисла тяжелая духота. Оказалось, что за их спинами из-за леса выплыла огромная туча такого темно-серого цвета, будто ее в самом деле отлили из свинца.

Налетел сильный ветер, загрохотал гром, но дождя не было. Тучу прошивали ослепительные молнии, ветер все усиливался и на пыльном проселке, ведущем в деревню, начал закручиваться желтоватый смерч. Маруся сильно испугалась, потому что занервничала няня, и девочке передалясь тревога взрослого человека.