Кажется, нужен коньяк. Шампанское — это для детей, а не их родителей…

— Андрей, что тебе от меня нужно? — обернулась я уже на пороге буфета, встав в хвост очереди.

— Я уже сказал — посоветовать, во что вложить деньги, — ответил Андрей серьезно. — Ты должна быть в этом заинтересована, как никто другой. Что мое, то твое… После моей смерти, а я уверен, что ты проживешь намного дольше меня.

Я зажмурилась — слез не было, была резь, настолько неприятно было смотреть в темное сейчас лицо Андрея.

— Что у тебя со здоровьем?

— Не знаю. Никто не знает. Сегодня здоров — завтра в могиле, все как у всех. Марина, мне некому больше оставить квартиры и счета — только тебе и сыну.

— А нам они не нужны. Сейчас нам ничего от тебя не нужно.

— Уверен, вы найдете этому всему применение.

— Отдай сбережения в фонд раковых больных, если уж на то пошло. Или детям-сиротам. Вот я завтра еду в детский дом. Возьми кого-то на поруки, в чем проблема?

— Во мне. Я не хочу играть в добренького дядю, не хочу.

— Жертвуй анонимно, — дернула я за край кармана на пиджаке, будто вкручивала в него купюру.

Не очень проворно — рука Андрея накрыла мою, распластав на сердце. Я не сосчитала его ударов — мои собственные перекрывали сейчас любые звуки, точно крещендо.

— Если бы я сказал, что это просьба умирающего, ты бы согласилась мне помочь?

— Но ведь ты так не скажешь? Это же не так? — процедила по чайной ложке в час.

— Это было почти так… Я так думал, — сжал он мои пальцы и опустил на уровень бокового кармана. — Много, о чем думал. О том, что толком и не жил. Ну… После тебя. Жены нет, детей нет, достижений тоже никаких… Как-то все серо и тускло. Для чего жил, зачем небо коптил? Как-то так… Думал, позвонить или даже приехать. Не для галочки, нет… Понимал, что я вам нафиг не нужен. Это для меня. Просто… Ну, рядом постоять. Пафосно, да?

Я ничего не ответила. На риторические вопросы принято просто вздыхать.

— Ну, я даже узнал, что можно визу не получать. Просто показать офицеру просроченную гринку…

— И что же не приехал? Меня легко найти было б… Я не прячусь. В соцсетях…

— Ну… Не умер, как видишь. Подумал и решил, да ну его нафиг, — по лицу Андрея проскользнула злобная усмешка.

Я попыталась вырвать руку — держит, точно клешней.

— Нужно ко всему подходить с умом. Мне необходимо хоть что-то ему предложить… Я про сына. Вот и подумал, что стартап был бы ему интересен. Я не настолько наивен, чтобы полагать, что буду интересен ему сам по себе. Знаем, плавали… У меня, слава богу, с деньгами все в порядке. Знаю, попросил бы — послал бы в душе, но дал. Гены, верно ж?

— С отцом не общаешься?

— Да какое там… — тут усмешка сделалась горькой. — Зачем? Он поныть звонит. Тоже ни семьи, ничего… Деньги я автоматически ему на карту отчисляю, так что есть у него есть, на что… А остальное… Раньше надо было.

— Я не настраивала Алекса против тебя, — вскинула я голову.

— Ну и мать не настраивала… Просто само так выходило…

— Что тебе надо? В гости сново хочешь?

— Поговори с ним сначала. Я не буду навязываться. Нет, так нет, я все пойму.

— Чего не сошелся-то ни с кем? Может, со вторым ребенком бы повезло…

— У меня есть дочь.

Андрей отпустил мою руку, и я поспешила спрятать ее за спину и сделать шаг по направлению к барной стойке.

— Сколько лет? — спросила против воли.

— В школу в следующем году идет.

Он протянул мне телефон. Девочка с бантиками — без мамы, в садике, под елкой.

— Не похожа на тебя, — сказала, не понимаю, зачем.

— Я о том же… Но я не стал делать тест на отцовство. Фамилия у нее мамина и вообще… В свидетельстве о рождении я не числюсь. Я просто выплачиваю содержание ее матери.

— Это как?

— Просто. Ну… Я ей говорил, что женат и не собираюсь разводиться. Она не верила. Не знаю, может и мой ребенок, хотя не должно. Может, решила, что можно попытаться с помощью ребенка меня шантажировать.

— Не твой. Так вот легко говоришь?

— Ну… У меня была одна осечка, которую ты мне так и не простила, как и я себе, — смотрел он с издевкой. — После Леши я стал умнее. Но ребенок не виноват, он не выбирает, у кого родиться. Мой он или чужой, какая разница. Он не виноват в своем рождении. Я даю достаточно, чтобы она вырастила свою дочь без проблем. Содержать бабу я не подписывался. Я просил ее сделать аборт, она решила шантажировать меня дальше. Я сказал, либо делаем тест, либо она уходит с небольшим содержанием. Ну, ее выбор денег и то, что я так ничего и не почувствовал к этой девочке, говорят не в ее пользу…

— Или не в твою. Ты и к Леше ничего не почувствовал, раз смог без него прожить всю жизнь. Можно же сказать, что всю жизнь… Почти умер и все равно не сорвался и не прилетел к нам. Чего сейчас-то у тебя вожжа под хвост попала?

Андрей ничего не ответил: не нашелся, что сказать, не захотел отвечать или просто подошла наша очередь — моя, я заказала два коньяка.

— Я за рулем, забыла? И вообще не пью, я это все серьезно говорил, — тут же последовало за моим заказом, и девушка-буфетчица замерла в ожидании продолжения.

— Оба для меня, — не повернула я головы в сторону возмущенного. — Я просто не пью, не чокаясь.

Даже если бы я хотела так пошутить, то на Андрея шутка не произвела бы никакого впечатления, он разучился реагировать на мои шутки, а у буфетчицы в силу специфики работы глаз непроизвольно дергался на любые замечания клиентов вместе с уголками губ. Не было в том моей вины. Я взяла коньяк, Андрей расплатился и взял два бутерброда и кофе, один.

— Второй заказать? — спросил он меня еще у барной стойки.

— Нет, я собираюсь этой ночью выспаться. Сказала же, что у меня завтра встреча с незнакомым человеком и чужими детьми.

— Зачем тебе это все надо? — с какой-то мало скрытой злостью выдал Андрей, и в его взгляде открыто прочиталось желание выплеснуть мне в лицо содержимое этой чашки.

Или я утрирую? Или мне хочется увидеть в этой каменной глыбе какие-то эмоции, которыми можно было б