— Ромка! — Аглая не смогла остаться безучастной и кинулась на пол перед коляской. Она сделала это с опаской, ожидая, что брат может ее оттолкнуть. Но не оттолкнул. — Я знаю, что и ты бы для меня сделал не меньше. И делал ведь, пока мог. Просто теперь пришла моя очередь.

— Молчи лучше! — выдохнул Ромка сквозь сомкнутые пальцы. — Мойся и ешь, все для тебя приготовлено. И ложись, отдыхай. Дура! Дура, каких свет не видывал!

— Вся в тебя, родная кровь. — Аглая поднялась и поцеловала его склоненную голову. Вымылась кое-как, аппетита и вовсе не было, но она все-таки добросовестно поковырялась в тарелке, из уважения к стараниям двоих мужиков, что здесь хозяйничали ради нее. А потом, наконец-то добравшись до вожделенной постели, растянулась, едва не застонав от удовольствия. И съежилась, потому что снова зазнобило. И уже засыпая, почувствовала, как брат заботливо укутывает ее одеялом.

Утром Ромка не привез ей кофе в постель только потому, что не смог этого сделать чисто физически. Но на плите все было готово, и стол накрыт. Однако вопреки такой заботе с Аглаей брат почти не разговаривал.

— Слушай, хорош уже на меня дуться, — не выдержала она после второй чашки кофе. — Да и за что, скажи на милость? Мне нужны были деньги, и я их зарабатывала, как могла. А если все делала тайком от тебя, так ведь иначе бы не получилось.

— И не получится больше, — перестав отводить от Аглаи взгляд, Ромка наконец посмотрел на нее. — Потому что с этого дня я запрещаю тебе. Слышишь? Позавчера это было в последний раз! Конечно, следить за тобой я не могу, но теперь каждый раз, как ты будешь приходить домой позже обычного, будешь показываться мне. И если я замечу хотя бы один синяк… Айка, я не шучу, я вены себе вскрою! Не нужны мне протезы такой ценой! И если ты сама не остановишься, я сделаю так, что у тебя больше не будет нужды продолжать.

— Вот потому я все от тебя скрывала! — в сердцах воскликнула Аглая, с силой швыряя на стол чайную ложку. — Мне осталось всего ничего! Как свою башку в петлю совать, так он мастак! А как…

— Вот именно: свою, а не чужую!!! — вспылил он. — И ты знаешь, чем это кончилось! Тоже решила рискнуть? Так учись даже не на моем, а на Алкином примере! Я не допущу, чтобы моя молодая и здоровая сестра, пытаясь подремонтировать брата-инвалида, рисковала ради этого своим будущим!

Они бы скорее всего разругались не на шутку, но тут очень вовремя приехал Гена. В джинсовой жилетке, с банданой на голове.

— Ну, тебя даже не узнать, — пытаясь успокоиться, улыбнулась ему Аглая. — Ты чего это сегодня в таком виде?

— А я на мотоцикле. Своим ходом от меня до вас долго, машину я решил не брать, потому что хочется треснуть за нашу Алку по рюмочке. Ромыч говорил, у вас тут гараж неподалеку. Пустит ваш конь моего к себе на постой до вечера? Как-нибудь тогда огородами я на нем до дома доберусь. А на море мы бы рванули на такси.

— Не вопрос, — пока гость здоровался с братом, Аглая нашла ключи от гаража. Гена предложил Ромке спуститься вниз, посмотреть его мотоцикл, но тот лишь помотал головой: сидеть потом средь бела дня во дворе одному и ждать, когда Гена с Аглаей вернутся из гаража, было выше его сил.

— Ладно, тогда вечером, — согласился Гена. — Айка сейчас покажет мне, где ваш гараж, а за мотоциклом я сам сгоняю, пока она с тобой во дворе посидит.

Они спустились вниз. Мотоцикл у него оказался и впрямь шикарный, Аглая могла судить об этом не поверхностно. Оглядела его, одобрительно кивнула.

— Ну, а теперь давай прокатимся, — предложил Гена, забираясь в седло.

Аглая устроилась у него за спиной. Упруго качнулось сиденье, могучий зверь взревел под ней. Она успела забыть, какое от этого получала когда-то удовольствие. А еще большее — от самой езды, когда они с братом проносились по трассе наперегонки с ветром. Ромка водил мотоцикл очень смело, можно сказать, отчаянно, но Аглая нисколько не боялась с ним ездить, поскольку твердо верила в его мастерство, помноженное на данный Богом талант. Гена оказался куда более спокойным водителем. Впрочем, и ехали они дворами. Один квартал, пара поворотов — и вот он, ряд гаражей, перед одним из которых густо росла трава и даже какой-то не слишком высокий куст. Выдрав его, Гена открыл ворота поданными Аглаей ключами, заглянул внутрь, присвистнул:

— Ах, красавец!

— Ромка много с ним возился, — вздохнула Аглая, погладив пыльное крыло байка. — Весь по винтику перебрал своими руками, а сколько всего доделал — и не перечислить. В общем, можно сказать, это ручная сборка и эксклюзив. Я хотела продать его после аварии, но рука не поднялась, хоть деньги нужны были катастрофически. Вот он и стоит здесь с тех пор мертвым грузом. Сама на нем ездить не посмела, после Ромки мне это — как дилетанту на скрипку Страдивари претендовать. Да и нет у меня ни прав, ни свободного времени.

— А ты что, водишь, Айка? — удивился Гена.

— Ну да, — улыбнулась она. — Ромка с малых лет везде таскал меня с собой, иначе я такие истерики закатывала! Мне было с ним интересно, его общество ни с какими подругами и близко нельзя сравнить. Так что я выросла среди его друзей. И не то чтобы стала в их среде «своим парнем», но училась многому. Ладно, — она тяжело вздохнула, — давай, закатывай своего мустанга да пойдем.

Гена вкатил мотоцикл, поставил рядом с Ромкиным. Немного задержался, погладив запыленный, заброшенный байк. А потом запер ворота и вместе с Аглаей быстрым шагом отправился за Ромкой. Время было уже не раннее, а дел предстояло много. Вначале, по настоянию Аглаи, заехали на вызванном такси в церковь. Она пошла туда одна, Ромка с Геной остались ждать ее в машине. Потом поехали на кладбище. Тут к Аглае присоединились уже и Гена, и Ромка, на этот раз в своем кресле, которое в сложенном виде было засунуто в багажник. Ехать по каменистой дороге Ромке оказалось непросто, но помощь он отверг. Аглая понимала, почему: путь к Аллочкиной могиле был для него своего рода Голгофой, на которую он хотел взойти сам. Понимал ли это и Гена, или нет, но он терпеливо шел следом вместе с Аглаей.

— Ген, а где твоя Верунька похоронена? Может, и к ней зайдем? — спросила Аглая.

— Не здесь, Айка. Сюда-то я приехал уже после того, как освободился, решил не возвращаться в родные места. Не хотел афишировать, что жив остался, мало ли, мог наткнуться на старых знакомых, которые и сейчас меня бы узнали. Ну и просто не желал постоянно видеть то, что напоминает о прошлой жизни. Так что к Веруньке я время от времени езжу, только на кладбище, без заезда в сам город. Хоть и не дает порой покоя мысль о том, что живет там и не бедствует один отпетый подонок.

— А может, как раз бедствует или уже не живет? Ты-то не можешь этого знать, сам говоришь, что в город не заезжаешь.

— Знаю, Айка. Потому что я его на наших боях как-то видел. И не раз.

— Да ты что?!

— А чему ты удивляешься? Эта забава как раз для таких, как он, да и путь не дальний, многие приезжают на шоу из куда более отдаленных мест.