угрызений совести становилось все меньше, а черствости все больше. У оперативника не может быть привязанностей, друзей, собак, у него есть сослуживцы, коллеги, задания и работа. Все остальное вторично.

Когда час икс наступил, мужчина подошел к разложенному спутниковому терминалу.

Несколько набранных на клавиатуре комбинаций, пароль для активации – и аппарат послушно установил соединение с управлением.

Неважно, что в Шкрябинке не работают мобильники, спецсвязь осечек не дает.

Уникальные разработки позволяли совмещать ранее несовместимые вещи. Магические контактные линзы помещались в специальный контейнер, а прибор считывал с них информацию, обрабатывал, конвертировал в привычный цифровой формат и отправлял пакетом данных по месту назначения. От Вереса требовалось лишь нажимать нужные кнопки.

За то время, что оперативник будет спать, в столице расшифруют запись и к утру пришлют скорректированное задание и приказы.

Терминал перемигивался разноцветными огоньками, на экране ползла полоска с процентами, показывая объем переданных данных. Полчаса непрерывного жужжания прибора – и работа сделана. Оставалось извлечь линзы и заново надеть их. Стоило им коснуться сетчатки глаз, и линзы начали новую запись.

Все же без магических способностей Верес чувствовал себя неуютно. Интуитивно ощущал себя беззащитным… Отогнав дурные мысли, оперативник решил, что стоит хорошенько выспаться перед новым рабочим днем. Свернув спутниковый терминал и спрятав его в палатку, Верес со спокойной душой направился к скрипучей раскладушке.

Хилому рыжему телу требовался отдых, и так сил кот наплакал. Черт бы побрал тех психологов, которые подбирали ему внешность! Верес выматерился в голос и лег спать.

* * *

Мечтам о спокойном сне сбыться было не суждено.

Даже спящее сознание оперативника умудрялось контролировать окружающую обстановку. Спустя несколько часов положенного отдыха что-то разбудило мужчину, но открывать глаза Верес не спешил, вместо этого сосредоточился, прислушиваясь.

В комнате было невообразимо холодно, будто все окна открыты нараспашку. Но отсутствие звуков ночной улицы говорило об обратном. В мистику, будучи магом, Верес не верил, но на сердце отчего-то скреблись кошки.

Невольно вспомнился фильм про Дракулу, на который в детстве его сводил отец. В кинозале было прохладно, а на экране происходили страшные вещи. Только тогда Вересу было смешно, киношная история казалась выдуманной комедийной сказкой.

Оперативник решительно открыл глаза и, прислушиваясь к собственным ощущениям, осторожно осмотрелся. За несколько часов тут ничего не изменилось: стол, стулья, сложенная палатка. Только добавился собачий холод, который, словно клубясь по полу, распространялся из соседней комнаты.

Бесшумно встав с раскладушки, Верес направился к источнику неприятных ощущений.

«Как же хреново, – думал он, – что это тело не способно к магии, многие вещи стали бы проще».

Подойдя к двери, которая разделяла два помещения, оперативник обнаружил изморозь, пробежавшую по кромке дверного косяка.

«Чертовщина. Не удивлюсь, если глупые девчонки подшутить решили. Наверное, это кажется им веселым приколом – напустить на бедного рыжего мальчика собачий холод и поржать над ним», – злился оперативник, натягивая на лицо выражение посуровее и готовясь высказать горе-практиканткам всё, что он о них думает.

Новая доза стыда им не помешает, тем более они так забавно краснеют и смущаются.

Лже-Олежка рывком раскрыл замерзшую дверь и уже открыл рот для изобличающей речи, когда понял – это не глупая шутка. Знание пришло с опозданием, но заставило оперативника замереть и не шевелиться.

О таких явлениях он слышал только на лекциях. Уж очень редкие. В народе это называлось «памятью стен».

Событие, случившееся многие годы, а порой и века назад, отпечатывалось в окружающем пространстве, а затем призрачными силуэтами, словно немое кино, прокручивалось с периодичностью раз в год или в десятилетие, порой даже реже.

Все слухи о привидениях, которые появлялись в родовых замках, были не чем иным, как «памятью стен». Скитающиеся души графов, баронов, королей и королев в поисках чего-то мучили своих потомков тысячелетиями. Эти призраки не являлись фантомами в привычном понимании, они не обладали разумом или свойствами объекта, с которого были скопированы. Они были воспоминаниями о событиях, которые заставили окружающую обстановку запомнить их навсегда.

То, что сейчас видел перед собой Верес, было не похоже на скитающегося призрака или неупокоенную душу.

Комната перед ним преобразилась, вместо растрескавшихся стен и сквозящих окон теперь была каменная кладка и узкие окошки, закрывающиеся на деревянные ставни. Само пространство тоже изменилось: небольшой стол, грубо сбитый из массивных досок, прялка, стоящая в углу, печь с едва теплящимися угольками и тусклая свеча, озарявшая все вокруг тонким язычком пламени.

Посреди комнаты сидела женщина с длинными белыми волосами, заплетенными в косу. Она была одета в белый сарафан, расшитый обычными для старины символами и узорами: ромбы, квадраты, цветы. Незнакомка баюкала кроватку с черноволосым младенцем. Ее губы беззвучно шевелились, напевая ребенку нежную колыбельную, а взгляд выражал такую сильную любовь, на которую способна лишь мать.

Обстановка в комнате была настолько милой и спокойной, что Верес невольно подался вперед, стараясь рассмотреть происходящее поближе. Он словно оказался посреди киносъемок, где действие идет, но его никто не замечает.

Однако что-то пошло не так.

Внезапно женщина подскочила и заметалась по комнате, словно услышала что-то жуткое. Ее взгляд, прежде такой теплый, выражал теперь неподдельный ужас. Ребенок в колыбельке разрывался в беззвучном крике. Мать подхватила его на руки и заговорила, пытаясь успокоить, а по ее лицу текли слезы.

Внезапно картинка содрогнулась, словно от удара. Кто-то снаружи выламывал ставни. Дверь пока еще держала натиск неизвестных врагов, но уже прогибалась, показывая, что долго ей не выстоять.

Женщина, словно понимая неизбежность вторжения, поцеловала ребенка в лоб, погладила по коротеньким темным волосам и прошептала что-то, будто прощаясь.

Верес догадывался, что может произойти дальше. Судя по обстановке в комнате, эти события происходили века четыре-пять назад. А в те дикие времена с одинокими женщинами захватчики поступали всегда одинаково унизительно, в лучшем случае она могла рассчитывать на быструю или легкую смерть.

Но «память стен» преподнесла очередной сюрприз.

Окно уже было выбито, а дверь еще удерживала последнюю оборону, когда с женщиной стали происходить метаморфозы. Ее светлые длинные волосы на глазах укорачивались, руки и ноги удлинялись, тело выгибалось в припадке сильнейшей боли. Белый сарафан спал на пол, становясь ненужным аксессуаром для другой ипостаси.

«Подумать только, – мелькнула мысль у оперативника. – Оборотень!»

Сейчас он видел перед собой огромного снежного барса, грациозное создание сверкало глазами, шипело и скалилось от неизвестной угрозы, огромный хвост, словно кнут, рассекал воздух. Кошка готовилась к бою. Возможно, последнему в ее жизни.

Мгновение – и дверь слетела с петель, в комнату ворвались пятеро вооруженных мужчин. Их лица были сосредоточены и озлоблены.

Разъяренная мать прыгнула на вторгшихся в ее дом и первому одним ударом вспорола брюхо, разодрав легкую броню. Второму прокусила горло, хотя этот враг оказал более достойное сопротивление, размахивал саблей и даже умудрился рассечь оборотнице ухо, чем вызвал у нее еще больший приступ