— В мире сотни тысяч собирателей древностей, — вежливо ответила женщина. — Для них представляет ценность все, что было обнаружено в гробнице.

— Какую именно ценность? О каких деньгах идет речь?

— Сколько денег нужно выручить за краденое, чтобы это оправдало убийство двух человек?

— Вам лучше знать.

— Я не знаю. Это не имеет значения. Не может иметь. Я не могу знать, какую стоимость имеют древние реликвии на черном рынке.

— Извините за настойчивость, но нам необходимо узнать, что именно было похищено из гробницы. Это должен быть полный перечень с точными описаниями. Мы должны предупредить правоохранительные органы Италии, а также Интерпол и различные организации, связанные с торговлей предметами искусства. Если мы не будем знать, что поставлено на карту и кому это может быть нужно, то преступник проскользнет у нас сквозь пальцы. Мы никогда не сможем его найти.

Габриэлла уставилась в пустоту, сосредоточив взгляд на какой-то точке, расположенной за окном, за спиной следователя. Ее голос прозвучал тихо, едва различимо. Татти подался вперед, чтобы разобрать слова.

— Судя по всему, это были какие-то ритуальные предметы, но мы не знаем их назначения.

— Вы можете их описать?

Татти не стал упоминать о том, что в прошлый раз Габриэлла ему солгала. Вероятно, он предполагал это с самого начала.

— У нас не было времени провести тщательный анализ, но с виду это были обычные стеклянные бусы, характерные для того периода.

— Для какого именно периода?

— По нашим оценкам, речь идет как минимум о десятом веке до нашей эры, а может быть, и о еще более ранней эпохе, но мы не успели провести никаких тестов. Все произошло слишком быстро. Мы только что их нашли…

Габриэлла говорила так, словно все это не имело никакого значения. Она словно полностью истратила остатки жизненных сил, выдав это краткое объяснение.

— Сколько их было?

— Вы о чем?

— О стеклянных бусинах.

— Может быть, пять. Может быть, семь. Пригоршня.

— Какова, на ваш взгляд, может быть их стоимость?

«Они бесценны! — захотелось воскликнуть Джошу. — Они дороже моей жизни. Дороже моей души!» Но он промолчал, заткнул себе рот большим глотком бренди и стал слушать, как Габриэлла изобретала новую ложь.

— Они очень древние, потому и имели для нас такое большое значение. Я могу оценить их где-то в пятнадцать — двадцать тысяч долларов. Разумеется, такие артефакты с готовностью приобретет любой музей. Но это лишь кусочки стекла, а вовсе не Святой Грааль.

— Если так, то что же еще было похищено? Согласитесь, двадцати тысяч долларов недостаточно для того, чтобы убить двух человек!

Габриэлла упорно отказывалась сообщить следователю какие-либо дополнительные детали. Татти снова и снова задавал ей всевозможные вариации одних и тех же вопросов, но она упрямо твердила про стеклянные бусы.

Они с профессором Рудольфо еще не успели провести анализы и определить их возраст.

Она понятия не имеет, для чего они могли использоваться и какова их стоимость.

На протяжении всего допроса Габриэлла ни разу не взглянула в сторону Джоша. Она ни одним своим жестом не показала, что опасается, как бы он не сказал следователю, что она лжет, что у нее есть фотографии камней, которые она от него скрывает. Габриэлла ни словом не упомянула о древней легенде, связанной с этими самыми «стеклянными бусами», даже не намекнула на то, что эти разноцветные стеклышки в сочетании с определенным заклинанием способны перенести человека через пелену времени в те жизни, которые он прожил прежде, позволить ему взглянуть на прошлое, ушедшее давным-давно.

Следователь старался как мог, но в конце концов вынужден был признать, что наткнулся на глухую стену. Он вздохнул и поклонился с забавной торжественностью, показавшейся Джошу знакомой. Ну да, Питер Селлерс в роли инспектора Клузо в «Розовой пантере».

Татти предложил Райдеру подбросить его до гостиницы.

— Сейчас вам лучше передвигаться по городу с эскортом.

— Но у меня ведь уже есть эскорт, разве не так? Серый седан!

Следователь изобразил недоумение, но у него на лбу появилась морщинка.

— Как скажете.

У Джоша не было никакого желания ехать в одной машине с Татти. В прошлый раз такая поездка окончилась тем, что он провел ночь в камере, в полицейском участке. Кроме того, он не хотел, чтобы следователь задавал ему вопросы, на которые у него были ответы. Джош все еще не умел лгать, хотя и быстро этому учился.

Например, когда жена спрашивает, есть ли у тебя другая женщина, а ты видел эту самую другую, лишь находясь в бессознательном забытьи, бывает очень полезно уметь лгать убедительно.

Однако была и еще одна причина, по которой Джош отказался от предложения следователя Татти. Он не собирался покидать квартиру Габриэллы, не взглянув еще разок на фотографии тех круглых предметов, которые, конечно же, были сделаны вовсе не из стекла. Ведь ради них какие-то люди были готовы убить двух человек. Или пятерых. Или десятерых.

Джош ожидал, что после ухода Татти Габриэлла поблагодарит его за то, что он ее не выдал, но она этого не сделала. Теперь ему было значительно сложнее заговорить о главном.

— Понимаю, что вы в значительной степени вините в случившемся меня. Но мне хотелось бы, чтобы вы разрешили мне помочь вам в поисках этих камней.

— Чем же вы сможете мне помочь? Итальянским языком вы не владеете, Рим и черный рынок антиквариата не знаете. Что вы можете предложить?

— Габриэлла, позвольте мне еще раз взглянуть на фотографии.

— Как это может помочь?

— Малахай и Берил всю свою жизнь посвятили изучению перевоплощения. Фонд обязательно сможет вам помочь. У нас есть деньги, есть связи. Мы заглянем под каждый камень… — Джош осекся и комично поморщился, смущенный непреднамеренной игрой слов.

Несмотря на все то, что произошло за последние два дня, Габриэлла рассмеялась.

Джошу показалось, что он уже слышал этот смех, что ему знаком его ритм.

Нет! Он просто слишком устал. Он пытался навязать Габриэлле роль другой женщины, потому что ему было так легко говорить с ней.

Джош всмотрелся в ее лицо, в волосы, высокие скулы и чуть полноватые губы. Он заставил себя быть искренним.

«Нет. Я не знаю эту женщину. Даже если мне кажется, что ее губы обязательно вспыхнут пожаром, если я их поцелую, то это обычное влечение, а не чувство, пережившее время».

Джош пытался убедить себя в том, что ему все равно. Он уловил запах, исходящий от Габриэллы, — свежая трава и мед. Ничего похожего на аромат жасмина и сандалового дерева.

«Когда я думаю обо всем том, что не успел тебе сказать…»