В Бертран пришла осень. Святая Берта, окутанная вечерним туманом, походила на сказочный замок, в котором обитает великан-людоед.

Таня вместе с группой заключенных попала на катер.

Когда она поднималась по отвесной лестнице к зданию тюрьмы, то обернулась. Последние лучи заходящего солнца осветили бухту. Какое великолепие — и она лишается этого на три десятка лет. Годы ее жизни… О, если бы она совершила преступление и понесла заслуженное наказание, но ведь ее просто бросили в Святую Берту, лишив всего.

— Красиво, не правда ли? — услышала она голос одной из спутниц, невысокой пожилой женщины. — Ты ведь шпионка?

Клеймо «шпионка» останется на ней до конца жизни.

Таня вдохнула полной грудью морской воздух. Бертран светился огнями, там продолжалась веселая и беззаботная жизнь. Сверкающий Лазурный берег…

В темном бархатистом небе вспыхнули искорки первых звезд. Таня задрала голову. Сегодня полнолуние.

— Не задерживайся, Полесская! — Бородатый охранник, который прежде пытался пристать к ней, грубо толкнул ее в спину. — Быстрее, быстрее!

Таня прошла во чрево Святой Берты. На этот раз она видела все другими глазами. Темно-красные, цвета свернувшейся крови стены, уходящие в небо, мрачные охранники, обреченные заключенные.

— Не говорить! — снова прикрикнул бородач и подтолкнул Таню. Затем, осмотревшись и не увидев Доминики, он прошептал: — Ты думаешь, у тебя будут послабления в режиме из-за того, что ты нравишься этой стерве? Ничего подобного. Запомни это хорошенько!

Она попала в замкнутый мирок, где нельзя показывать слабость. Таня поежилась. Как же холодно — на душе. Нет, она не останется здесь на тридцать лет. Боже мой, тридцать лет — это так много!

Бежать? Но это невозможно. От Бертрана ее отделяло два километра воды. Проплыть их, например, осенью нереально. И плавать она толком не научилась.

Таня отдыхала как-то с отцом на Черном море, в закрытом элитном пансионате для работников советского МИДа, но как давно это было. С тех пор у отца не было ни минуты свободного времени.

Она выберется отсюда. Обязательно. Иначе быть не должно. Таня очень бы удивилась, узнав, что и другие пять женщин, которых доставили в Святую Берту, только и думают о том, как бы быстрее выбраться из тюрьмы.

— Проходите, — раздался грубый голос охранника. — По одной! И живее, а то плететесь, как больные кобылы.

— Не кричи, — Доминика возникла у ворот тюрьмы. Охранник мгновенно смолк.

Таня задумалась — почему эта странная женщина обладала такой большой властью? Ее боялись, страх и вынужденное почтение читались на лице любого из охранников.

— Дамы, — произнесла она. — Рада всех приветствовать в Святой Берте. Не думайте, что попали в ад, но это и не рай. Те, кто будет выполнять все, что от них требуется, — она бросила быстрый взгляд на Таню, — получат поблажки. Строптивых и слишком умных здесь не любят. Я не люблю, это ясно?

Женщины стояли на вымощенном каменными плитами внутреннем дворике тюрьмы и старались не встречаться глазами с Доминикой.

— Хорошо. Теперь с вами побеседует директор тюрьмы, господин Орвилль. А затем начнется ваша повседневная жизнь. Подъем — в шесть, затем завтрак, далее — работа на благо общества. Обед в час, далее до четырех свободное время. У нас есть спортивный зал, библиотека, можете дистанционно учиться. Отбой в десять. Ничего сложного нет. Вам известно, что у нас содержатся и преступники мужского пола. Разумеется, никаких встреч и свиданий быть не может. Всяческое неповиновение строго карается. Посмотрите сюда!

Ее костлявая рука указала на отвесный обрыв, круто уходивший вниз, к морским волнам, которые яростно бились о базальтовые скалы. Доминика, не испытывая ни малейшего страха, подошла к обрыву и посмотрела вниз. Соседка Тани охнула, у Тани закружилась голова.

— Вниз — ровно семьдесят восемь метров. Это только кажется, что пустяки. Такое расстояние каждая из вас может пройти за минуту. Но если надумаете бежать, то предупредите меня — я хочу посмотреть на то, как вы будете карабкаться вниз. У нас иногда бывают несчастные случаи. Кто-нибудь упадет вниз, на скалы, тогда даже и хоронить нечего. Или во время работы рука окажется в станке, и вы останетесь калекой до конца дней, если не помрете от кровотечения.

Доминика блаженно улыбалась. Создавалось впечатление, что ей доставляло наслаждение мучить других страхами.

— Но я уверена, что вы все останетесь в живых. Не совершайте глупостей. Я для вас — старшая сестра. Со всеми проблемами обращайтесь прямиком ко мне. Вам предстоит узнать, что заправляю всем именно я. У Святой Берты есть директор, он, кстати, сейчас побеседует с вами. Но месье Орвилль добрейшей души человек, он не разбирается в психологии преступников. Зато я вас знаю, как саму себя!

Доминика не грешила против истины — она разбиралась в психологии преступников, потому что и сама отчасти породнилась с ними.

Мсье Орвилль оказался щуплым, похожим на цыпленка пугливым человечком. Таня никогда бы не подумала, что он является главным в Святой Берте. Немного заикающимся, тихим голосом он произнес стандартные фразы. Таня теперь понимала, что Доминика, обладавшая, несомненно, характером лидера и умевшая плести кружево интриг, прибрала власть к рукам.

После его напутственного слова Доминика распределила вновь прибывших по камерам. Таня и другие женщины получили униформу Святой Берты.

— Полесская, — произнесла Доминика. — Отправишься в главный корпус, камера 378.

Надзирательница повела Таню. Несколько коридоров, поездка на грузовом лифте. Они оказались в главном корпусе. Он представлял собой огромное помещение с небольшими клетушками камер.

— Проходи, — скомандовала надзирательница, открывая камеру при помощи электронной карточки.

Святая Берта была оборудована по последнему слову техники. Миниатюрные «глазки» видеокамер пялились на каждом повороте, фиксируя любое перемещение внутри и снаружи здания.

Таня прошла в камеру. Она отличалась от той, в которой она провела предыдущие несколько недель. Слева две кровати, одна внизу, другая — над ней, вмонтированные в бетонные стены. Умывальник, унитаз, два крошечных окошка, где-то в самом верху, забранные сеткой.

— Привет, — произнесла девица, сидевшая на нижней кровати. На вид заключенной было вряд ли больше двадцати, она была ровесницей Тани. — Меня зовут Пиа.

Нескладная, с выступающими вперед зубами и бесцветными волосами, Пиа не могла претендовать на звание красавицы. Однако Таня сразу же ощутила к ней расположение.

— Значит, ты и есть та самая русская, Татьяна? — Пиа с любопытством уставилась на Таню. — Вот это да, никогда не видела настоящую шпионку.

— Я тоже, — призналась Таня, и Пиа в ответ заразительно расхохоталась.

— Ты девчонка что надо, — она хлопнула Таню по плечу. — Проходи, это твой дом. Занимай верхнюю кровать. О тебе только и разговоров.