Глядя на развёрнутый свиток, они впервые могли зримо представить себе, насколько велика Московия. В том, что это так, особых сомнений не было. Интересуясь торговыми путями, они знали, сколько времени надо, чтобы попасть хотя бы в ту же Кяхту, откуда везли чай, и если раньше долгий срок доставки объясняли трудностями пути, то теперь было ясно: расстояния в Московии несоизмеримы с европейскими.

Правда, Мансфельд обратил внимание на то, что самых главных торговых путей на карте нет вовсе, но зато желанный путь в Китай обозначился точно. К тому же, судя по карте, он всё время шёл морем, и, значит, корабли из Европы могли пройти свободно. Надо только выяснить, все ли острова Студёного моря есть на карте и как далеко от берега летом уходят льды…

Сейчас Мансфельд ждал Вальда у ворот шведского посольства, и едва Петер приблизился, как Гуго в сердцах стал выговаривать ему:

– Почему шёл так долго?.. Я тут жду, жду…

– Понимаешь, – начал оправдываться Петер. – Чего-то тревожно мне, будто кто-то всё время следит…

– Тревожно ему… – рассердился Гуго. – Это у меня тревожно…

– А что такое? – забеспокоился Петер.

– А то… – зачем-то глянув по сторонам, пояснил Мансфельд. – Я думал, тот второй, что с тобой в кабаке был, мой подьячий, а его, как оказалось, в приказе нет.

– Ну, правильно. – Петер пожал плечами. – Я спрашивал, мне сказали, что его в Польшу толмачом отправили…

– В Польшу?.. – переспросил Гуго. – Странно, он же из Разрядного приказа…

– А подьячий-то тебе зачем понадобился? – насторожился Петер.

– Да ты понимаешь, – пояснил Гуго, – он же был, когда карту привезли, и сказал, будто к ней ещё некая Роспись есть. Я и подумал, раз копию карты сделали, может, и копию Росписи достать удастся…

– Ну, захотел… Пока хватит того, что эта карта у нас есть. Пошли уже, знаешь, как посол обрадуется? – заверил Мансфельда Петер и требовательно звякнул кольцом бокового входа.

Однако, против ожидания, посол гере Кронеман встретил их холодно. Раньше он неоднократно напоминал Гуго и Петеру, что, по его мнению, дело с Большим Чертежом слишком затягивается и может оказаться безрезультатным. Теперь посол, похоже, решил, что его конфиденты опять пришли сообщить о новой задержке, и явно собрался учинить им добрую выволочку.

Однако, когда Петер Вальд без лишних слов развернул полотно и выложил перед послом карту, гере Кронеман буквально растаял. Какое-то время он восхищённо рассматривал красочные клейма, потом отыскивал на карте знакомые названия, затем поводил пальцем по возможным караванным путям и наконец удостоил своих конфидентов заслуженной похвалы:

– Молодцы… – И тут же, согнав улыбку с лица, деловито уточнил: – А сколько вы заплатили этим подьячим?

Петер Вальд открыл было рот, чтобы назвать точную цифру в сорок гульденов, но Мансфельд неожиданно опередил его, уверенно заявив:

– Восемьдесят гульденов, гере посол.

Петер бросил недоумённый взгляд на Мансфельда, но тот сделал страшные глаза, и Вальд промолчал. В конечном счёте, восемьдесят гульденов лучше, чем сорок. Судя по всему, сумма показалась гере послу явно чрезмерной, он подозрительно глянул на оказавшуюся столь дорогой карту, а потом, низко склонившись, начал зачем-то пристально изучать очертания берегов Студёного моря.

Наконец он оторвался от карты и поочерёдно с неким сомнением посмотрел на Вальда и Мансфельда:

– А вы уверены, что эта карта верна?.. Как-то не верится, чтобы Московия могла занять столько земли…

Конфиденты переглянулись, и Гуго, сделав шаг вперёд, сказал:

– По тому, что мы знаем, можно считать, что так. Конечно, как нам удалось выяснить, там, в Сибири, очень неспокойно. Местные племена делают набеги на новые остроги московитов, но таких крепостей становится всё больше, и раз они сделали свой Большой Чертёж, то…

Мансфельд не договорил, но гере Кронеман, поняв, что имел в виду Гуго, снова всмотрелся в карту и довольно потёр руки.

– Да, теперь наши корабли смогут идти Студёным морем свободно…

Оба конфидента дружно кивнули, причём они даже не удивились, что их мысли так точно совпали с выводом гере посла…

* * *

Матвей Реутов, съёжившись, сидел на облучке и тоскливо поглядывал на ярко освещённые окна. Сюда, в гости к ясновельможному пану Чарнецкому, пан Яшунський, к которому после наезда попал Матвей, как и другие приглашённые, подъехал ещё засветло, но идти на поварню вместе с кучерами и форейторами бывший подьячий посчитал для себя зазорным.

Он понимал, что его вовсе не случайно привезли сюда, и питал надежду, что ожидаемая встреча принесёт удачу. Однако чем дольше он одиноко сидел на облучке, тем настроение у Матвея становилось хуже, и он уже начал побаиваться, что его вовсе не позовут к ясновельможному пану.

А тем временем в палаце, на окна которого выжидательно смотрел Матвей, громыхал бал. Там беспрерывно звучала музыка, и на открытую веранду, чтобы подышать свежим воздухом, а может, просто отдохнуть или полюбезничать с заезжей панной, то и дело выходил кто-нибудь из гостей.

Глядя на эту веранду, Матвей зримо представлял себе, как те паны с веранды, вернувшись в зал, будут под бравурную музыку чинно выступать в «польском» или, звеня шпорами и придерживая рукой ещё дедовские сабли, начнут отплясывать знаменитую мазурку.

Надо сказать, Матвей отлично понимал, что пока в такой притягательной танцевальной зале ему делать нечего, потому что его, московитского приблуду, да ещё вдобавок и без гроша в кармане, туда просто не пустят. Однако беглый подьячий надеялся, что вельможные паны заинтересуются им, и уж тогда…

В который раз подумав об этом, Матвей сокрушённо вздохнул. Ах, если бы у него были деньги… Те, что он успел прихватить впопыхах, заскочив домой, давно кончились, да и для жизни в здешних местах их было мало, а вот если бы удалось достать карту-то… Но об этом теперь не стоило даже вспоминать.

Устраиваясь поудобнее, Матвей завозился на облучке и вдруг совсем рядом услышал, как кто-то заплетающимся языком пробубнил:

– Цо, все чекаешь?.. Ну чекай, чекай…[87]

Матвей обернулся и увидел панского кучера. Судя по всему, тот был вдрызг пьян и теперь жаждал общения. Скорее всего, это так и было, потому что, не ожидая ответа, кучер качнулся и, чтобы не упасть, ухватился обеими руками за поручень и сбивчиво заговорил:

– Ну скажи, чего ты не пошёл с нами в поварню?.. Там угощение знатное нам вынесли… Опять же, чего тебе на облучке сидеть, пошёл бы в форейторы…

– В форейторы?.. – удивился Матвей. – Почему?

– Я чув[88]. – Кучер ухватил Матвея за рукав. – Пани дивувалась, что ты, как от наезда тикали, один карету держать мог.