litbaza книги онлайнИсторическая прозаПовседневная жизнь Калифорнии во времена "золотой лихорадки" - Лилиан Крете

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 73
Перейти на страницу:

Когда преподобный Тейлор встречал на улице одну из этих «потерянных девушек», он как джентльмен, которым и был, снимал шляпу, но одновременно произносил свистящим шепотом, достаточно громким, чтобы она могла слышать: «Позор!»

Некоторые мадам сумели даже прославиться. Таковы были Ирен Маккреди, чей компаньон Джеймс Мак-кейб был совладельцем Эльдорадо — самого роскошного игорного дома Сан-Франциско, Арабелла Рэйан, больше известная как Прекрасная Кора, владелица дома терпимости на Пик-стрит и любовница Чарлза Кора, профессионального игрока и убийцы. У нее клиенты находили самых красивых, самых дорогих и самых «компетентных» девушек(61).

Такой была и китаянка А Той, самая знаменитая и самая гнусная. Она приехала в Сан-Франциско, вероятно, в 1849 году. Ей тогда было 23 года, она была миниатюрна и красива. Жила поначалу в лачуге на улочке, выходившей к Клей-стрит, в самом центре района, который стал впоследствии Маленьким Китаем, и перед ее дверью каждый вечер выстраивалась длинная очередь. В следующем году эта маленькая проститутка стала бандершей. Она переселилась в более просторный и более комфортабельный дом, взяла пансионерок, а впоследствии занялась торговлей девушками, поставляя их богатым китайским купцам за хорошие деньги. Купленных в Китае по цене от 30 до 90 долларов, их перепродавали в Калифорнии, в зависимости от возраста и красоты по цене от 300 до 3 тысяч долларов(62).

Поиски супруги

«Бог сказал: "Нехорошо человеку одному. Нужно, чтобы я сотворил подходящую ему помощницу"», — напоминает Тейлор. И Бог ниспослал на человека оцепенение, а когда тот очнулся, то увидел рядом с собою «самое красивое создание, какое ему когда-либо приходилось встречать, плоть от плоти его, для него одного, любящее и готовое быть любимым…»; и сегодня у Адама в Калифорнии тысячи сыновей, которые «все были бы счастливы заснуть таким же самым сном и отдать два ребра, если это будет необходимо, только бы проснуться в объятиях помощницы»(63).

К Тейлору приходило много молодых людей с просьбой найти для них достойную супругу. Кроме того, он получал многочисленные письма от одиноких золотоискателей. Но он был бессилен удовлетворить эти просьбы, и это его огорчало. Тем более что в восточных штатах число «невостребованных» девушек превышало число холостяков в Калифорнии. Он предлагал «гуманитарным обществам», занимавшимся наймом девушек для работы служанками, распространить свою деятельность на девушек-невест, честных и набожных. «Я думаю, что легко можно было бы создать какой-нибудь фонд солидарности, чтобы предусмотреть дополнительные расходы, вызванные этим новым направлением их деятельности», — пишет он. «Сразу же по прибытии, — продолжает Тейлор, — "очаровательные и добродетельные Марии" были бы вверены заботам уважаемых семейств в ожидании замужества. Им оставалась бы только забота о выборе».

На Востоке некая г-жа Фэрхам думала так же. Только предприятие это показалось подозрительным и провалилось. В 1856 году на общую численность населения в 507067 душ в Калифорнии насчитывалось всего 70 тысяч белых женщин, тогда как численность мужчин в возрасте от 18 до 45 лет поднялась до 175 тысяч человек.

В тот период жизнь без домашних очагов и семей, несмотря на успехи в восстановлении нравственности, продолжала оставаться до странности легкомысленной. Пасторы гневно возмущались происходящим в Сан-Франциско: он и впрямь был «современным Вавилоном».

Глава VI. Развлечения и игры

Ювенал[30] когда-то метал громы и молнии против «дегенеративной толпы» детей Рема, упрекая римлян в том, что его интересуют только две вещи: хлеб и зрелища. То же самое можно было бы сказать и о жителях Сан-Франциско, всецело поглощенных алкоголем и игрой. Это, как признают все очевидцы во главе с Бейяром Тейлором, два преобладающих пристрастия калифорнийцев.

Пили повсюду. Это стало привычкой. Пили много и очень часто перебирали. «Количество потребляемой ежедневно водки почти ужасающе, — жалуется Фрэнк Соул. — Ею торгуют во всех игорных домах, на набережных, почти на каждом углу, особенно на некоторых улицах, и почти во всех заведениях»(1). Количество питейных мест по сравнению с числом горожан было несопоставимо.

Одни искали в опьянении лекарство от своих неприятностей, от безделья, скуки, тоски, уныния, от неудачи. Другие пили по привычке, ради праздника, или чтобы «обмыть» какую-то сделку, — всегда можно найти повод, для того чтобы опрокинуть стаканчик.

Деловые встречи обычно проходили в шикарных барах, которые росли как грибы на Коммершл-стрит, «Не останавливались ни перед какими расходами, чтобы привлечь клиента, — пишет Фрэнк Мэрриет. — Владельцы баров — настоящие "артисты" в своей профессии. Мягкие софы и кресла-качалки, обитые бархатом, ждут праздношатающихся. Но народ предпочитает те бары, в которых за стойкой стоит женщина»(2). Самым пьющим всегда оказывался американец. Г-н Сент-Аман признавал, однако, что хотя «его склонность к пьянству несколько чрезмерна, это ему не мешает. После длившейся целый день попойки он окунается в воду и погружается в работу с новой энергией»(3). И Мэрриет также пишет, что даже если жители Сан-Франциско и пили много, они никогда не напивались допьяна.

В притонах портового квартала, этих логовах порока, преступления, болезней и нищеты, пили такой низкопробный алкоголь, что многих он доводил до кладбища. Соул рисует нам картину кромешного ада, в который попадают калифорнийцы, отвернувшиеся от добродетели: «Пьяные мужчины и женщины, одутловатые, в грязной одежде, заполняют притоны каждый вечер, проводя долгие часы в отвратительных пьяных оргиях. Американцы и европейцы, мексиканцы и южноамериканцы, китайцы и негры вместе губят свое здоровье, давая работу полиции и суду. Пьют скверный алкоголь, по шиллингу или по два за стакан, и эта пестрая компания поет, пляшет, затевает ссоры, дерется, играет и под звуки рваного барабана, потрескавшейся скрипки и расстроенного органа предается всевозможным вульгарным развлечениям, похотливым и непристойным»(4).

Такими были злачные места. Но было и множество других, вплоть до изысканного заведения, открытого в марте 1852 года Бэрри и Паттеном на Монтгомери-стрит, которое не перестает расхваливать Фрэнк Соул. Салуны были превосходно меблированы, игра в них была запрещена, и ни один похотливый художник не расписывал их стены. Первый этаж, «где находились бар и стойка с сигарами, [был украшен] целомудренными картинами, акварелями и в масле, и неплохими гравюрами в богатых золоченых рамах». Роскошные лампы и канделябры освещали комнату. За баром, «изобилующим хрусталем и серебром», сияли большие зеркала. Подавались только самые лучшие выдержанные вина, а бармен слыл мастером приготовления коктейлей. Ежедневно избранной клиентуре предлагался бесплатный завтрак. На втором этаже находился превосходный бильярдный зал. Не удивительно, что это заведение стало местом встреч самых высокопоставленных джентльменов Сан-Франциско. Но эти роскошь и изысканность стоили дорого. Соул говорит, что его владельцы сверх 60 долларов в день за аренду помещения ежедневно тратили на текущие расходы еще 100 долларов. Только лед стоил от 50 центов до 1 доллара за фунт, «а потреблялось его огромное количество»(5).

1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 73
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?