За все четыре часа, проведенные в милиции, он не сомкнул глаз.

– Ну что вы, – усмехнулся Левченко, – как вам не стыдно, мы же все-таки здесь представляем закон.

– Это уж точно, – снова с иронией заявил Потапов, – я, например, как депутат городской думы, представляю законодательную власть, а вы, подполковник, чьи законы отстаиваете?

Левченко хмуро усмехнулся и, подняв трубку, заказал себе в кабинет два кофе.

– Теперь я понимаю, – произнес Потапов, – почему не отпускают Титова и Пастухова.

– Они нарушили закон, – ответил Левченко, – а вы вместе с ними.

– О чем вы говорите, Левченко? – с раздражением поморщился Потапов. – Что за дурацкая манера работать на публику, кроме нас, здесь никого нет, а вы говорите так, словно находитесь на милицейской планерке в присутствии многочисленных подчиненных.

– Они ворвались в помещение ночного клуба и, угрожая оружием, заставили людей подчиниться их воле, тем самым нарушив закон. А вы им потворствовали в этом.

– Какой, к черту, закон мы нарушили? У нас была информация, что эти бандиты взяли заложницу, и этот факт подтвердился. Нам пришлось действовать быстро и решительно, поскольку под угрозой находились не только здоровье заложницы, но и жизнь. От этих головорезов все что угодно можно было ожидать. У вас наверняка есть ее заявление о похищении. Романовские первые начали пальбу, у них были незарегистрированные «стволы», которые мы изъяли. Всего этого достаточно, чтобы, с одной стороны, засадить этих отморозков за решетку, а с другой стороны, отпустить моих ребят на свободу.

– Стрижакова не стала писать заявление, – ответил Левченко.

– Как не стала писать заявление? – удивленно произнес Потапов. – Почему?

– Точнее сказать, она сначала написала заявление, а потом забрала, решив, что оно ей не нужно.

Услышав эту информацию, Потапов лишь молча смотрел на Левченко, переваривая в уме все сказанное. Теперь у него уже не оставалось никаких сомнений в том, что действия Левченко являются частью чьего-то тщательно разработанного, многоходового плана.

Потапов не сомневался, что целью этого плана был захват власти в области, а убийство Губина, Дадамяна, а также арест Потапова легко выстраивались в одну цепочку.

– В таком случае, – произнес Потапов, – я не удивлюсь, если романовскую братву отпустили на свободу.

– Это действительно так, – согласился Левченко, – за отсутствием доказательств нам пришлось их отпустить.

– Так почему же я со своими людьми еще здесь?

Левченко устало вздохнул.

– Я же вам говорю: вы нарушили закон и есть свидетели, подтверждающие неоправданную жесткость ваших действий, – терпеливо повторил он.

– У вас сигареты есть, а то у меня мои отняли ваши люди? – неожиданно спросил Потапов.

Левченко молча залез рукой в ящик своего стола и вынул оттуда пачку «Мальборо» и зажигалку.

– Вот ваши сигареты, – сказал он.

Потапов не спеша закурил, обдумывая варианты беседы с Левченко.

Левченко тоже молчал, теребя двумя руками перьевую авторучку и периодически бросая на Потапова пристальные взгляды.

– Послушайте, подполковник, – нарушил молчание Потапов, – вы не можете не понимать: все, что вы делаете, выходит за рамки общепринятых правил игры. Оценивая ваши действия, можно сделать вывод, что вы или идиот, действующий в своих корыстных интересах, или вы отморозок, действующий по своим дурацким убеждениям. В обоих случаях мне вас жаль, если вы действуете на свой страх и риск.

Потапов сделал паузу и, встретившись глазами с Левченко, добавил:

– Но, признаться, ни на того, ни на другого вы не похожи. Значит, за вами кто-то стоит, кто-то высокий и могущественный гарантирует вам вашу безопасность… Я ведь знаю вашу ментовскую психологию – вы все перестраховщики.

Потапов снова замолчал, Левченко тоже никак не реагировал, он лишь слегка высокомерно улыбался.

– Так кого же вы представляете, Левченко? – спросил Потапов.

– Я, господин Потапов, представляю власть, – твердым голосом произнес Левченко.

– А можно поконкретнее, подполковник, слишком уж это размытое, я бы даже сказал, затертое понятие «власть» – власть народа, государственная власть, власть капитала, власть бандитов, обо всем этом сейчас много пишут, и мне лично непонятно, какую из них представляете вы.

– Не умничайте, Потапов, – холодно произнес Левченко, – я представляю правящую власть в области, ту элиту общества, которая реально держит бразды правления в своих руках и не позволяет таким криминальным личностям, как вы, взять эту власть в свои руки.

– Зато позволяет романовской братве безнаказанно творить в области беспредел.

– Я не вижу большой разницы между вами и ими, – произнес Левченко, – с моей точки зрения, братья Грибановы менее опасны, чем вы, за ними ничего не стоит, и они на многое не претендуют. Вы же гораздо опаснее для власти, так как за вами стоят капиталы – деньги, с помощью которых вы пробиваете себе дорогу, стремясь подняться все выше и выше по социальной лестнице. Вы давно уже зарвались и превысили свой уровень.

– Бросьте пороть чушь, Левченко, – оборвал Потапов подполковника, – я никогда не позволял себе зарываться и никогда не занимался беспределом, чего нельзя сказать о той элите, которую вы якобы представляете… Я, кстати, давно хотел познакомиться с этой самой элитой и не думал, что в вашем лице найду одного из ее представителей. Скажу откровенно, подполковник, – ну и рожа у этой вашей элиты.

– Не забывайтесь, Потапов, – зло посмотрел на Сергея Левченко, – это вы у меня находитесь в отделе, а не я у вас в вашем кабинете… Но, однако, вы в общем и целом правы, когда говорите, что не позволяли себе слишком зарываться.

Левченко зло усмехнулся и добавил:

– Может, потому вы до сих пор еще живой, в отличие от других ваших коллег, которые еще вчера казались крепкими дубами, а сегодня от них остались одни лишь головешки.

Потапов вновь пристально посмотрел на Левченко.

– Уж не Алика ли Дадамяна вы имеете в виду? – спросил Сергей.

– Какая разница, его или еще кого-то, – махнул рукой Левченко. – Кстати говоря, вчера в бане вы имели беседу с Дадамяном, которая, по мнению многочисленных свидетелей, носила явно напряженный характер. Попросту говоря, вы поссорились с ним.

Потапов резким движением загасил окурок в пепельнице и, вынув еще одну сигарету из пачки, закурил. Сделав глубокую затяжку и прищурившись от выпущенного дыма, Сергей спокойным голосом спросил:

– Ну и что дальше, что вы хотели этим сказать?

– Ничего, – с деланым удивлением пожал плечами Левченко, – выводы делайте сами, говорят, вы очень сильны по этой части. Вчера днем вы имели конфликт с членами романовской бригады. Я думаю, теперь это уже не секрет, что Дадо имел деловые отношения с романовскими, по крайней мере, он звонил вчера днем ряду высокопоставленных чинов УВД и просил посодействовать в том, чтобы романовских отпустили. Вечером же у вас был разговор с самим Дадамяном, который, как я уже сказал, протекал весьма напряженно. Закончилось все это печально для Дадо, он был взорван в своем же «Мерседесе» – типичный, знаете ли, конец для многих представителей вашего слоя обще-ства.