На этом разговор окончился. Комендант как будто потерял интерес ко мне, покинув спальню в своем вихре.

«Ну и отлично», – подумала я.

«Тем лучше…»

Но почему же тогда так тоскливо на душе?

«Сострадание, гордость, страсть, доверие, жертвенность, любовь, свобода… Семь было, стало пять…» – звучали слова у меня в голове. Золотой свет разливался вокруг. Он был ближе и ярче, чем прежде. Я чувствовала почти осязаемое тепло.

«Один шаг – один барьер…»

Я проснулась в холодном поту. Слишком часто мне стал сниться этот сон. Его уже нельзя было принять за простое совпадение.

Какие-то шаги, барьеры… Мне это не слишком-то нравилось, но опасности внутреннее чутье не испытывало. А значит, здесь что-то другое. Если бы можно было кого-то спросить!

Кроме того, опять появилось ощущение неоконченного дела. Я что-то явно упустила из виду, но, к сожалению, не знала что.

Комендант Чертога вновь вел себя так, словно ничего не произошло. Днем, когда я увидела его вновь, он пришел вместе со своей помощницей. Эта высокая, стройная и действительно весьма привлекательная женщина начинала вызывать у меня неконтролируемое чувство ревности.

Зайдя в спальню, она окинула меня довольно неприветливым взглядом, отбросив за спину толстую каштановую косу, заплетенную от самого затылка. От этого прическа становилась похожа на гребень, что женщине очень шло.

– Амелия, сегодня госпожа Джармуш будет следить за твоим состоянием. Она утвердит твое выздоровление, и ты вернешься к себе, – сказал Вайлар буднично, словно ничего необычного нет в том, что на его постели одна из заключенных! И по имени меня назвал, значит, скрывать ему от нее нечего.

Стыд залил щеки.

Женщина хмуро посмотрела на начальника, очевидно проверяя, можно ли поставить меня на место. Вайлар выглядел… странно. Он был хмур, как северное небо, но молчал.

Помощница вздохнула.

– Фати, ты ведешь себя, как сопливая малолетка, – раздраженно сказала она, видя, что комендант ее не поддерживает. И двумя быстрыми шагами подошла к моей кровати.

– А вы – как замшелая старуха! – огрызнулась в ответ, отталкивая руку, протянутую к моей шее. – Не трогайте меня! И что это за имя такое: Настурция? Как у старухи!

Я хотела встать с кровати и убежать прочь отсюда, чтобы никогда не видеть больше их обоих. Жаль, что это было невозможно.

Комендант быстро подошел ко мне, заставив лечь обратно. На этот раз на его лице не было льда безразличия. Но был гнев, смешанный с… усталостью?

Женщина же, напротив, вдруг перестала злиться, вопросительно посмотрев на Вайлара. Тот перехватил взгляд и безразлично пожал плечами.

– Да, имя действительно старушечье, – ответила она с полуулыбкой. – Наверно, это потому, что мне четыреста тридцать девять лет.

– Что? – выдохнула я, не веря своим ушам.

– Настурция – вампир, – объяснил комендант.

А я переводила взгляд с него на женщину и обратно, не понимая, как это возможно.

– Вы же… монстры, – выдавила я, глядя теперь только на помощницу. – Вы запрещены законом всех княжеств… И за голову каждого из вас назначена награда!

– Так и есть, – спокойно кивнула она.

– Настя, выйди, пожалуйста, я должен поговорить с Амелией, – попросил комендант. А я впервые услышала из его уст просьбу, а не приказ.

– Да, господин, – поклонилась женщина и пошла к двери.

– Стойте! – окликнула я ее. – Вы не можете быть кровопийцей! У вас глаза не красные! У всех вампиров они…

Настурция улыбнулась во весь рот, и неестественно белые клыки на моих глазах удлинились, превратив лицо женщины в хищную маску. Я потеряла дар речи.

Когда она скрылась за дверью, Вайлар придвинулся ко мне ближе, впрочем, не предпринимая никаких дальнейших шагов.

– Когда возраст вампира приближается к пятистам годам, его глаза чернеют, – объяснил комендант, ожидая, когда же я приду в себя от потрясения.

Я встретила темный, как ночь, взгляд мужчины, и вопрос застрял в горле. Но Вайлар будто видел меня насквозь. Он слегка усмехнулся, и мягкая улыбка осветила красивое лицо. Это так редко бывало!

– Нет, Амелия, я не вампир, не беспокойся.

Я никогда бы не призналась, что эта мысль пришла мне в голову, но после его слов стало ощутимо легче.

– Я хочу, чтоб ты доверяла мне, – неожиданно добавил он. – Поэтому ты узнала о Настурции. Но помни, что никто больше не должен об этом догадаться.

Тон Вайлара был предельно серьезен. И я могла понять почему. Мне было неясно другое:

– Зачем?.. Она же убийца!

Вайлар удивленно приподнял бровь.

– Ты замечала за ней кровожадность? Жестокость? Желание убивать?

Я задумалась. Честно говоря, помощница коменданта была не слишком мягкой женщиной. Строгая, властная, сильная. Какой и должна быть правая рука коменданта тюрьмы. Но я никогда даже шутки ради не смогла бы предположить, что она – монстр, питающийся человеческой кровью.

– Нет, – покачала головой.

– Так почему же я должен относиться к ней, как к чудовищу, только за то, что однажды она имела несчастье быть укушенной другим вампиром?

Я смотрела в темные глаза напротив, неожиданно осознав, что впервые комендант тюрьмы разговаривает со мной, своей заключенной, как с равной. Как с другом… Это было странное и приятное ощущение.

– Но она пьет кровь, – ответила я неуверенно.

– Только кровь животных, – ответил мужчина. – Я запрещаю ей иные… блюда.

На последнем слове он многозначительно улыбнулся. Улыбка оказалась заразной.

– Хорошо, – кивнула я. – Раз так, от меня никто не узнает о природе госпожи Джармуш. Я обещаю. Но зачем вы вообще рассказали мне о ней?

– Я же сказал, – он взял мою ладонь в свою руку, обжигая серебром глаз, – я хочу, чтобы ты доверяла мне.

– Зачем? – Мне нужно было это спросить. Нужно было расставить все точки. – Зачем вам, главе крепости, коменданту тюрьмы, Первому ловчему княжества доверие преступницы? Убийцы…

Последнее слово вышло сиплым. Голос сорвался, горло сдавило. Обида за незаслуженное наказание все еще душила меня.

Вайлар молча приподнял мое лицо, взявшись за подбородок, и заглянул словно за черту глаз. Глубоко-глубоко внутрь.

– А разве ты – убийца? – спросил он тихо.

– Нет, – ответила я, сдерживая всхлип. Мне так хотелось, чтобы он поверил.

– Я никогда и не считал тебя таковой, – сказал он. – В твоем личном деле слишком много подозрительного, Амелия Фати. Отчим подставил тебя, да?