Этого было достаточно для того, чтобы человек мог поверить в чудеса.

– Как прошло твое интервью с судебным маршалом? – спросил Джек Донован, открывая дверь офиса газеты.

– Очень хорошо. Он приятный человек. – Войдя в комнату, Сара подошла к письменному столу и сунула свою сумку в верхний ящик.

– Что ж, я пошел…

Она подняла голову, губы ее дрогнули от изумления.

– Господи, Джек, да ты никак ревнуешь?

– Нет. Хотя, может быть, чуть-чуть. – Донован подошел поближе и сел на край стола. – Судебный маршал Браун, похоже, обладает знаниями всех светских манер, которые отсутствуют у меня.

– У судебного маршала Брауна, может, и есть светский лоск, но вовсе не это располагает меня к нему. В нем есть нечто другое, что меня волнует.

Донован вскинул брови.

– Так скажи, что именно.

Она засмеялась.

– Я вижу, что ты пытаешься скрыть улыбку, Джек Донован.

Улыбка на лице Донована исчезла.

– Скажи мне, наконец, Сара, что тебя волнует в судебном маршале.

– Ты неисправим.

Джек потянул ее за косу и приблизил ее лицо к своему.

– А что тебе не нравится в судебном маршале? – не отступал он.

Сара засмеялась и оттолкнула его.

– Ладно, я скажу тебе. Он опасен – вот что мне в нем не нравится.

– Опасен?

– Да, опасен. Он постоянно имеет дело с оружием. После того как погиб мой отец, я никогда не стану иметь дело с опасным человеком. Я видела здесь многих вдов, многих детей без отцов. Только посмотри, что произошло с моей матерью и со мной, из-за того что я связалась не с тем человеком.

– Блюстители порядка подпадают у тебя под категорию «опасного человека», но если бы они не носили оружия, дела обстояли бы гораздо хуже.

– Я это знаю и вовсе не говорю, что в таких людях нет надобности, если вокруг ходят преступники. Просто лично я не хочу иметь дело с судебным маршалом Брауном, даже если он на стороне закона.

Донован остался стоять, слишком взволнованный для того, чтобы сесть.

– Знаешь, дорогая, единственный мужчина, с которым ты имеешь дело, это я, и было бы лучше, если бы так все и осталось.

Сара засмеялась.

– Как будто какой-нибудь другой мужчина захочет меня.

– Ты можешь удивиться.

Лицо ее сделалось задумчивым.

– Знаешь, если вдуматься, за последнюю неделю многие люди стали относиться ко мне необычно по-доброму. Даже старая миссис Мельтцер, которая всегда переходит на другую сторону улицы, когда видит меня, остановилась, чтобы поздороваться со мной и спросить о самочувствии моей матери.

– Это уже прогресс.

– Возможно. А может, ее подвела память, и она забыла, что я в немилости.

Донован взял Сару за руку и привлек к себе.

– Не говори в таком тоне о моей нареченной.

– Твоей нареченной? – Сара игриво посмотрела на Донована. – Я не помню, чтобы я давала согласие.

– Я полагаю, ты не помнишь, что я сказал о том, с каким высокомерием ты произносишь мое имя. – На губах Джека появилась чувственная улыбка.

– Может – да, а может – нет.

– Позволь мне освежить твою память. – Донован притянул ее к себе еще ближе, чтобы было удобнее поцеловать. Для него было непривычным желание видеть Сару всегда рядом с собой. Он убедит ее выйти за него замуж, и они будут жить на ранчо и растить детей и скот. Его мечта была близка к осуществлению.

Донован должен был позаботиться лишь о том, чтобы Сара не узнала о его прошлой жизни. Потому что если она узнает, чем он привык заниматься, Сара откажется жить с ним.

Все с интересом наблюдали за дилижансом, который ехал через город.

Возле казино «Четыре туза» Морт, Джонни и Гейбриел прервали игру в шашки, чтобы поглазеть на пятничный дилижанс, который обычно проносился через город по Мейн-стрит не останавливаясь, словно баржа Клеопатры, плывущая с факелами по Нилу. Откинувшись на спинку кресла, Морт попытался разглядеть, кто находился внутри.

– Мать честная! – Он был настолько поражен, увидев пассажира, что приподнял кресло и опустил одну из ножек точно на ступню Гейбриела. Пока Гейбриел вопил и чертыхался, а Морт, заикаясь, пытался что-то объяснить, Джонни ползал на руках и коленях по полу, пытаясь найти шашки, которые он рассыпал, когда мельком увидел лицо пассажира.

Сестры Тремонт сплетничали с миссис Кастор возле забора из штакетника рядом со своим домом, но когда дилижанс промчался мимо них, они прервали разговор, а затем возбужденно загалдели.

– Вы видели, кто там?

– Да неужели это она?

– Боже милостивый!

Подобно взбаламученным воронам, все три женщины разбежались в разных направлениях, чтобы поделиться с другими новейшей сплетней.

Запирая банк, мистер Кастор посмотрел на проезжающий дилижанс как раз в тот момент, когда пассажир послал ему улыбку и помахал рукой. Мистер Кастор был настолько ошеломлен, что у него открылся рот, из которого выпала на землю сигара, а из рук выскользнули ключи.

Дилижанс остановился возле лавки, где Нейт Пирсон подметал тротуар. Старый Эйб соскочил с сиденья возницы и поспешил открыть дверь экипажа. Эйб предложил пассажиру руку, чего было достаточно для того, чтобы Нейт выпучил глаза, но когда женщина вышла из экипажа, у Нейта просто отвалилась челюсть.

Появился мистер Кастор, который тяжело дышал после короткой, но энергичной пробежки по улице. Откашлявшись, он сдернул шляпу с головы.

– Мэм, как мэр города Бэрра, позвольте мне первому поприветствовать вас…

– Позаботьтесь о моем багаже, хорошо? – сказала женщина, игриво похлопав мэра по руке, отчего тот вынужден был мгновенно погрузиться в молчание. – Ну вот, молодец.

Представительного вида банкир неожиданно обнаружил, что он послушно ей кивает, в то время как она небрежно отвернулась от него.

– Итак, – сказала, она, снимая перчатки по очереди с каждого пальца, – я вижу, что все осталось таким, как и было. – Она остановила взор на Нейте и подарила ему такую улыбку, от которой у него выпала метла. – Я должна изменить это, не так ли?

С улыбкой помахав рукой, она пошла по улице к офису газеты, оставив мужчин стоять, словно они проглотили по шпаге, и смотреть ей вслед.

Сара делала набор быстро и ловко. Обычно пощелкивание при этом процессе действовало на нее успокаивающе, словно колыбельная песня, но только не сегодня. Браун подтвердил ее наихудшее предположение: Люк Петри в самом деле сбежал из тюрьмы и вернулся в эти места.

Страх вгрызался в нее леденящими когтями, от чего ей хотелось кричать. Вместо этого она работала. Но даже по мере того как под ее руками рождалась первая страница номера «Бэрр кроникл», ее не оставляли мысли о Люке Петри. Боже милостивый!