А она поддержит. Только когда дошло до дела, она внезапно нырнула в родительские чувства.

Я ожидала этого. Всегда гадала, что экономка испытывает ко мне. Я ей не дочь и даже не родственница. Так, избалованная несчастная девчушка, брошенная на произвол судьбы.

Наверняка это жалость, жалость и желание помочь. Только оформленные в своеобразной форме. Все равно спасибо ей за это. Но сейчас проявление подобных чувств совершенно ни к месту. Некогда.

– Вера Васильевна, у меня сейчас нет времени объяснять. Мне надо идти. Просто для меня открыли личный таймер, а на кон поставили жизнь другого человека.

И это была сущая правда. В чертовой папке находилось видео. Мужчина в черном приближался с пистолетом в руке к женщине. Та явно не подозревает ничего.

Я узнала ее сразу, хоть никогда не видела. Белокурая, тонкая как тростиночка. Изящная и бесконечно прекрасная. Мама Олега обрезала розы, когда сзади подошел охранник и приставил пистолет к ее виску.

Все это прекрасно просматривалось, ведь камера, очевидно, была закреплена на его голове. Женщина повернулась и даже не вздрогнула. Просто смотрела своими печальными глазами с пониманием.

Наверняка она не знает, в чем дело, но уже привыкла к подобным фортелям. Живет на пороховой бочке много лет, прекрасно осознавая, для кого и зачем. Но в то же время и какую цену ее единственный сын за это платит!

Поэтому в ее глазах не было страха. К удивлению, не было и покорности. Лишь молчаливая решимость. Она что-то спросила, шевеля губами, и ей указали на дом. Женщина пожала плечами и пошла в направлении двери.

Звука в видео не было, и от этого становилось не по себе. О чем они говорят и какое отношение у нее к происходящему? О том, что она держится, свидетельствовало то, как спокойно и плавно передвигалась женщина.

А потом все погасло, и на экране высветились данные. Та вожделенная информация, которую я так хотела увидеть или услышать. Так вот теперь услышала. И увидела.

Сначала на черном фоне отобразилась дата. Вчерашней давности. А потом и таймер. Этот ублюдок дал мне три дня, невзирая на то, что не мог быть уверенным в том, что я загляну на сайт.

Далее шел адрес одного из модных загородных поселков для богатеньких. Ну я же хотела познакомиться с мамой Олега? Что теперь мне мешает? Правильный ответ: ничего.

– И куда ты поедешь? Я не отпущу тебя! Тебе всего восемнадцать!

Надо же, а еще совсем недавно кое-кто говорил, какая я молодец и вообще старше своих лет. Неужели все настолько печально? Развернулась к Вере Васильевне и хотела было пошутить на эту тему, но обомлела.

Знаете, бывает такое, что ты очень долго знаком с человеком. Тебе кажется, что изучил его до мельчайших деталей. Ты допускаешь, что он может поступить как-то иначе и даже угадываешь это, но иногда…

Иногда тебя словно с ног сбивает обрушивающейся действительностью. А беременный мозг может интерпретировать ее по-своему. Потому что моя железная леди, мать пятерых детей и в принципе, как мне казалось, человек безэмоциональный, плакала.

Не рыдала в голос, как я, и не истерила, а лишь пустила одинокую слезу по щеке. Моя нижняя губа задрожала, а обзор стало размывать. Кажется, у женщин так бывает. Кажется, это идиотские гормоны действуют на меня совершенно иначе, чем я предполагала.

Надо бы пообщаться с сыном, а то негоже превращать мать в истеричку. Так недалеко и до слез в конце мелодрам дойти. А пока мы, как две самые обычные, нормальные женщины, а не избалованная истеричка и стальная леди, обнялись и рыдали друг с другом в обнимку.

Она всхлипывала и утирала редкие слезы. Вера Васильевна оглядывалась и даже отвлеклась, чтобы прикрыть дверь.

– Если кому расскажешь, то мне придется тебя убить.

Улыбнулась. Дааа, абсолютно согласна, что такое проявление эмоций может испортить женщине репутацию. Тут все строго. Поэтому прошептала:

– Не расскажу. Надеюсь, и вы не станете меня поминать лихом.

Ее глаза стали грустными и серьезными. Вера Васильевна явно не знала, что мне ответить. Молчала, правда, недолго, ведь всегда отличалась решительностью.

– Не буду. Но я правда оказалась не готова отпускать тебя. Если ему удастся тебя завлечь, то, как только ты родишь, он просто убьет. А ребенка заберет, как новую игрушку, взращивая из того монстра.

– Значит, мне просто придется убить его раньше.

Мы обе снова замолчали. Да, мне придется убить дедушку своего сына ради того, чтобы выжить и спасти маму Олега. Только как это сделать? Потому что раз встреча неизбежна, у меня нет даже возможности к ней подготовиться.

Как бы я хорошо ни стреляла, вряд ли меня подпустят с оружием к этому уроду. Я просто не знаю, как это провернуть. А еще подозреваю, что меня станут шантажировать так же, как и Олега.

По крайней мере, я надеялась на это, ведь иначе… Иначе у Аида не останется поводов оставлять свою жену в живых.

До города добиралась едва ли не пешком. Потому что, что бы со мной ни случилось, я не хотела подвергать опасности еще и этих замечательных людей. Приступ нежности у Веры Васильевны прошел, и стало немного спокойнее. Мне. Ей-то вряд ли.

Отпускала женщина меня словно в полет в космос. О ее чувствах можно было судить только по слегка трясущимся рукам. Что касалось меня, то состояние было странное.

Я бы назвала это мобилизацией, когда приходится срочно брать себя в руки и забывать про все остальное. Кроме того, мне вредно нервничать. Беременность ведь никто не отменял.

А вообще, к счастью, внутри разрасталось такое родное и понятное раздражение. Потому что всегда не терпела, когда мне указывали, что делать. Тем более когда подобным образом.

Злость была частым гостем в моей жизни, и сейчас она снова разрасталась. Разливалась по венам, в то время пока ноги сами несли к автобусной остановке.

Эти чувства мне более понятны, приятны и привычны. А вот вся эта любовь и нежность… Нет, пожалуй, я способна на это лишь во сне. Уж так устроена, что ненавидеть мне