— Жалко такое место терять? Почти ведь наследственное.

— Да нет, уже не жалко. Как оказалось, мы не нужны уже государству. Завод почти сдох, там сейчас у нас агония. Делаем пятнадцать процентов прежнего объема продукции. Это не работа, а мучение. Я бы давно на всех их натравил ФСБ, но у подполковника есть на меня компромат.

— Какой?

— Тот самый протокол, первый, с моей личной подписью.

— Да, это приличный геморрой. Но, за давностью лет всё это должно списаться?

— В том то и дело, что сейчас это мне ни к чему. Я хочу уйти с завода, выставить свою кандидатуру на пост мэра. Слыхал, что у нас с прежним мэром произошло?

— Пристрелили прямо на свадьбе?

— Ну, почти что так. Невесту убили, а потом он и сам дошёл. Шансов у меня много, а Бизя и вся эта камарилья не хочет меня пускать в администрацию.

— Почему?

— Я им нужен на заводе. Зачем с новым человеком связи налаживать, когда тут свой, и копейки ему платить не надо. У них есть свой кандидат на это место. И если я только рыпнусь насчёт выдвижения, они весь компромат пустят в ход.

— Понятно. И где он его хранит, этот чёртов протокол?

— Дома, где же ещё. У нас все-таки не Швейцария, банков со спец ячейками нет. Он мне даже как-то по пьянке показывал ту бумажку. Был я у него на юбилее, сорокопятилетие. У него в спальне есть сейф за картиной Шишкина. Деньги там хранятся и эта вот бумаженция.

Антон поморщился и докончил свой рассказ.

— Нажрался он, тогда как свинья, завел в спальню и говорит: "Хочешь в прошлое вернуться, смотри, что у меня есть". Смеялся, с-сука!

— И где дом этого твоего мента?

— По Льва Толстого. Тоже из белого кирпича, двухэтажный. Спальня наверху. Он один там такой, легко узнать.

— А какая у него семья? Сколько человек?

— Сейчас они вдвоем с женой. Старший сын в Железногорске служит, в ГАИ, младший в милицейской школе учится.

— А Бизон на тебя ничего такого не имеет?

— Да нет, он для этого слишком туповатый. Он надеется, что при нужде просто заложит меня и всё.

— А что там с этим оружием, как они умудряются вывозить его с завода?

— Там комендант завода на этом завязан, Тихомиров, сволочь редчайшая. Жадный, толстый, импотент уже, а всё на баб падкий. Его в своё время поймали на том, что он вывозил с завода стиральный порошок, и теперь он работает уже не за деньги, а за страх.

А Кежа задал очередной вопрос.

— Так ты точно в этот деле с оружием не замешан?

— Нет. Мне хватает других доходов. Тюрин, мой бывший зам, открыл три магазина, я у него в доле. Правда, это всё не для публики.

— Значит, ментов подключить не удастся.

Антон встал, прошелся по комнате, с задумчивым видом посмотрел в окно. Ему вспомнилось недавнее представление нового заместителя начальника ФСБ.

— Семен Ильич Шлыков, — представил его Богачёв. — С сегодняшнего дня он будет курировать ваш завод.

— А Захарин куда девался? — спросил удивлённый Антон.

— Всё, Михал Васильевич ушёл на пенсию.

— Ну, что ж, будем работать вместе. Вы откуда к нам? — пожимая руку поинтересовался Федосеев.

— Из Питера.

— Ого! С семьёй?

— Нет, дочь только поступила в институт, жена не хочет её оставлять там одну.

Тогда Федосееву показалось, что в глазах этого симпатичного майора мелькнуло сожаление. Антон, кажется, его понял. Променять Питер на Кривов — размен не полноценный. Вспомнив всё это, он решился.

— Я думаю можно подключить к делу с оружием Шлыкова.

— А это кто? — поинтересовался Кежа.

— Замначальника местного ФСБ. Он здесь недавно, мне показалось, что он не в восторге от нашего города, не прочь уехать из него. Можно помочь ему сделать карьеру.

— Всё зависит от того, что можно ему предложить.

— Есть один козырь, и неплохой. Их можно взять на вывозе оружия. Я, кажется, знаю их систему.

— Кажется?

— Да нет, точно знаю. Столько лет на заводе, там же каждую деталь видишь.

— И когда они будут вывозить оружие в этот раз?

— В эту среду, ночью. Бизон сам контролирует выгрузку. Там всё оцепляется, как в армии, близко не подойти.

— И когда у нас ближайшая среда?

— Двадцать девятого.

— Ха! Вот как раз двадцать девятого его там точно не будет, — рассмеялся Кижаев.

— Почему?

— А ты разве не помнишь? Это же его день рождения.

Федосеев так же рассмеялся.

— Ах да, вот в чем дело! Да, это шанс. Натравить на него банду ФСБ, а самого убрать отдельно.

— А куда они вывозят продукцию после завода?

— Не знаю.

Кежа вдруг вспомнил тот самый склад, охраняемый двумя бычками с автоматами.

— А я, кажется, знаю.

Антон расхохотался уже во все горло, потом спросил: — Кежа, ты сколько времени в Кривове?

— Ну, где-то почти месяц.

— А знаешь, чуть ли не больше меня. Так, подожди меня.

Он ушел, и вскоре вернулся с сотовым телефоном в руках.

— На вот, возьми. У сына забрал. Пользоваться умеешь?

— А то!

— Тогда запомни — вот это мой городской телефон, а мой мобильный вот этот. Тут просто забито слово «Папа».

— У Бизона тоже такой же есть?

— Да, а как же. Сейчас это круто.

— Его номер не помнишь?

— Там есть. Там имени нет, только картинка — бык.

— Отлично. Ладно, что-нибудь придумаем. У нас еще уйма времени до двадцать девятого.

— А питание к нему? — напомнил Кежа.

— Ах, да, чуть не забыл!

Пока он ходил за зарядным устройством, Игорь вдруг вспомнил, что на улице его ждет Пупок. Он прихватил со стола бутерброд, сунул его в карман.

"Ну, теперь он меня с дерьмом съест, будет пилить до самого дома".

— Ну, раз всё решили, то я тогда пошел, — сказал он, поднимаясь с кресла.

— Тебе куда?

— Да в Курятник, на Кронштадскую.

— Далеко. Может тебя подвезти?

— Не надо, прогуляюсь, может, на ходу что придумаю.

Странно, но, несмотря на все договоренности и доверительность прошедшего разговора Игорь по-прежнему не хотел посвящать старого друга во все тонкости своего положения.

Они спустились вниз, вышли из дома.