Она опиралась на стиральную машину, обеими руками держась за ее край, а ноги у нее так и ходили ходуном — неистово, едва ли не комично.

— Жаль, — сказал он. — Мне бы хотелось знаться с девушкой, у которой есть собственный транспорт, позволяющий путешествовать по дорогам мысли. Мы же с тобой относимся к редкому виду. Нам надо бы учиться друг у друга. Ладно. Сейчас я тебе кое-что преподам, хотя этот урок вряд ли придется тебе по вкусу. Остался бы с тобой и поговорил чуть дольше, но здесь становится слишком тепло! А я, если честно, предпочитаю климат похолоднее. Я так люблю зиму, что практически стал одним из эльфов Санта-Клауса! — И он снова рассмеялся этим своим ржущим ковбойским смехом: и-го-го-го-го!

На кухне что-то опрокинулось. Это что-то обрушилось на пол с такой силой, что Вик вскрикнула и едва не вскочила на стиральную машину. Удар сотряс весь дом, породив отвратительную вибрацию, пробежавшую по плиткам пола. На мгновение ей показалось, что пол может провалиться.

По звуку, по весу, по силе удара она поняла, что именно сделал Мэнкс. Он схватил этот здоровенный старый холодильник в роскошно-порнографическом стиле и опрокинул его перед дверью.

* * *

Вик долго стояла у стиральной машины, ожидая, когда же у нее перестанут трястись ноги.

Сначала она не верила по-настоящему, что Мэнкс ушел. У нее возникло чувство, что он ждет, чтобы она бросилась к двери и заколотила в нее, умоляя ее выпустить.

Она слышала гул огня. Слышала, как лопаются и трескаются от жара какие-то вещи. Обои шипели и похрустывали, словно кто-то подбрасывал в костер горсти хвои.

Чтобы лучше слышать, что происходит на кухне, Вик приложила ухо к двери. Но едва коснувшись кожей металла, она вскрикнула и отдернула голову. Железная дверь раскалилась, как сковорода, оставленная на сильном огне.

Вдоль левого края двери начал просачиваться грязновато-коричневый дым.

Вик высвободила стальную рукоятку швабры, отбросила ее. Схватилась за дверную ручку, намереваясь толкнуть ее и посмотреть, как далеко отстоит тяжесть с другой стороны, — но тут же выпустила ее и отскочила. Изогнутая металлическая ручка раскалилась ничуть не меньше, чем поверхность двери. Вик потрясла рукой в воздухе, чтобы успокоить жгущее ощущение в пальцах.

Она впервые набрала полный рот дыма. Тот вонял расплавленным пластиком. Запах был настолько мерзким, что она подавилась им, согнувшись в таком сильном кашле, что ее, казалось, вот-вот вырвет.

Она повернулась по кругу. Теснота чулана вряд ли позволяла сделать что-то большее.

Полки. Полуфабрикаты «Райс-а-Рони». Ведро. Бутылка аммиака. Бутылка отбеливателя. Шкаф или выдвижной ящик из нержавейки, вмонтированный в стену. Стиральная машина и сушилка. Никаких окон. Никакой другой двери.

На кухне взорвалось что-то стеклянное. Вик чувствовала, что пелена в воздухе становится все гуще, — она как будто стояла в сауне.

Глянув вверх, она увидела, что белый оштукатуренный потолок прямо над дверной рамой на глазах чернеет.

Открыв сушилку, Вик нашла старую белую натяжную простыню. Выдернув ее оттуда и натянув себе на голову и плечи, она обернула тканью одну руку и попыталась открыть дверь.

Даже обмотанной простыней рукой к металлической ручке едва можно было прикоснуться, да и давить на дверь плечом нельзя было долго. Но Вик с силой приложилась к ней, раз и другой. Содрогаясь и грохоча в раме, дверь приоткрылась, может быть, на четверть дюйма — этого хватило, чтобы впустить поток мерзкого коричневого дыма. По ту сторону двери было слишком много дыма, чтобы увидеть на кухне хоть что-нибудь, даже языки пламени.

Вик отступила и бросилась на дверь в третий раз. Она ударила по ней так сильно, что отскочила, лодыжки у нее запутались в простыне, и она растянулась, упав на пол. Она крикнула от отчаяния, сбрасывая с себя простыню. В чулане было грязно от дыма.

Она ухватилась одной рукой за стиральную машину, а другой — за ручку шкафа из нержавейки. Но когда потянулась, чтобы встать на ноги, взвизгнули петли, дверца шкафа упала, распахиваясь, у Вик подогнулись колени, и она снова упала.

Прежде чем попытаться снова, она передохнула, повернув голову так, чтобы прижиматься лбом к прохладному металлу стиральной машины. Закрыв глаза, она испытывала такое чувство, словно это мать прикладывает прохладную руку к ее охваченному жаром лбу.

Вик снова поднялась на ноги, теперь нетвердые. Она отпустила ручку металлического шкафа, и дверца захлопнулась, втянутая пружинами. От ядовитого воздуха резало глаза.

Она снова открыла шкаф. Тот выходил в темную и узкую металлическую шахту бельепровода.

Вик просунула голову в отверстие и посмотрела вверх. В десяти или двенадцати футах она смутно различила другую маленькая дверцу.

Он ждет там, наверху, поняла она.

Но это не имело значения. Оставаться в чулане было невозможно.

Вик уселась на открытую дверцу, оттянувшуюся от стены на паре тугих пружин. Извиваясь верхней частью туловища, влезла в отверстие, подтянула за собой ноги и скользнула в

Бельепровод

Вик в свои семнадцать стала лишь на сорок фунтов тяжелее и на три дюйма выше, чем была в двенадцать, — тощая девица, состоявшая в основном из ног. Но в бельепроводе все равно было очень тесно. Она скорчилась, прижимаясь спиной к стене, коленями едва не касаясь своего лица, а ступнями упираясь в противоположную сторону шахты.

Вик пустилась в трудный путь вверх по шахте, отталкиваясь подушечками стоп и продвигаясь каждый раз дюймов на шесть. Вокруг нее клубился коричневый дым, выедавший глаза.

У нее начали подергиваться обжигаемые бедра. Она проволоклась спиной еще на шесть дюймов, продвинувшись вверх по шахте сгорбленным, изогнутым, уродливо-комичным образом. Мышцы у нее в пояснице так и пульсировали.

Она была на полпути вверх, когда левая стопа вдруг соскользнула со стены, выпроставшись вниз, из-за чего у нее перекосило ягодицы. Почувствовав разрывающую боль в правом бедре, она закричала. Лишь мгновение ей удалось удерживаться на месте, согнувшись так, что лицо упиралось в правое колено, меж тем как левая нога свисала прямиком вниз. Но вес, приходившийся на правую ногу, был слишком велик. Боль была слишком сильна. Она дала соскользнуть со стены и правой ноге, после чего повалилась обратно, на самое дно.

Падение было неловким и болезненным. Она долбанулась об алюминиевый пол шахты, врезавшись правым коленом себе в лицо. Ступня другой ноги попала в люк из нержавейки и высунулась обратно в чулан.

Вик на мгновение опасно приблизилась к панике. Она заплакала, а когда поднялась в бельепроводе на ноги, то не попыталась подняться еще раз, но стала прыгать, хотя верх был явно вне досягаемости, а в гладкой алюминиевой шахте совершенно не за что было ухватиться. Она кричала. Звала на помощь. В шахте было полно дыма, туманившего зрение, и посреди крика она закашлялась — жестким, сухим, болезненным кашлем. Она все кашляла и кашляла, даже не надеясь, что когда-нибудь перестанет. Кашляла с такой силой, что ее почти рвало, и в конце концов она отплюнула длинную струйку слюны с привкусом желчи.