– Собери ее вещи, я хочу отвезти их домой. Виолетта сюда больше не вернется.

– Ладно… – кивнул Артем. – Вы… разрешите Саре видеться с ней?

– Может быть…

– Она скучает…

– Я подумаю.

Напустил на себя строгости, отправил крысу собирать вещи моей Конфетки, а сам подумал, что можно будет как-нибудь в ближайшие недели смотаться с рыжей сюда, в столицу.

Потаскать ее по бутикам, пускай выберет себе новых, красивых вещей. Забирать барахло у старшей Абрамовой никто не собирался, ношеное могла оставить себе, прошмандовка.

На том и порешил, пока ботан складывал вещи рыжухи. Заодно и Кирилл увидится с кузиной. Все-таки, дети были ни при чем.

Когда вернулся домой, время было уже за полночь. В Москве задержался знатно, но о поездке ничуть не жалел. Давно надо было съездить к ботану и все выяснить. Зря только мучил рыжую и себя заодно.

Виолетта снова обнаружилась в гостиной. Заснула, укутавшись в клетчатый плед, а я не выдержал, присел возле нее и застыл, рассматривая каждую черточку. Любуясь.

Моя рыжая красавица. Ни с кем не гуляла, ни с кем не изменяла. Как же тепло стало на душе от осознания этого факта… я-то уже был уверен, что такая, как и все. Но нет… наверное, кто-то свыше меня пожалел. Дал еще один шанс на счастье с той, что стала мне по-настоящему дорога. Впервые в жизни.

Перед самым уходом, крысеныш признался в самом главном. Оказывается, Виолетта действительно собиралась рассказать мне о сыне. Собиралась позвонить на третий день после выписки из роддома. А он, чмошный ботаник, отговорил. Мол, испугался, что отниму ребенка, и девчонку мою запугал. Кретин, и зря только, что с высоким коэффициентом интеллекта. Толка с такого интеллекта – ноль.

Я из-за этого урода полтора года сына не видел. Да что там не видел, не знал о его существовании!

И ведь если бы не воля случая, так бы и не узнал! Спасибо Штерн…

Виолетта завозилась и, открыв свои голубые глаза, сонно на меня уставилась.

– Вот сколько тебя можно ждать? – прохрипела она, смешно потирая их руками. Возмущенно так.

– Прости… – Я улыбнулся и в считанные мгновения сгреб ее в руки.

– Ты чего творишь?

– Тихо, – хмыкнул я. Она послушно обняла меня за шею и уложила голову на грудь. Ни за что больше она не будет спать в комнате для слуг. Конец глупой эпопеи.

– Кирилл вымотал тебя сегодня?

– Нет…

– Врушка, – улыбнулся я. Оказавшись в комнате, уложил свою драгоценную ношу на кровать и велел раздеваться. – Пора спать.

– Как Сара? А Артем в порядке?

– Все с ними хорошо. Остальное расскажу завтра, – строго отрезал я, избавляясь от одежды.

– А ты вещи мои привез, да? – зевая, протянула Виола.

– Привез. – Скинул все, оставаясь в нижнем белье и восхищенно проследил за такими же действиями Абрамовой.

Нет, сексу сегодня не бывать, она уже спала на ходу, а я был чертовски уставшим, но не засмотреться на нее было попросту невозможно.

Молочного цвета кожа, идеальная на ощупь, красивая грудь, тонкая талия, длинные ноги… и все это мое. Я довольно улыбнулся и лег рядом, крепко прижимая к себе свою Конфетку. Мое добро.

– А завтра побудешь с нами? – уже почти засыпая, спросила Виолетта.

– Если хочешь…

– Хочу… сделай себе выходной. Мы с Кирюшей соскучились…

– Ладно… все, теперь спи. – Чмокнул рыжую макушку и прикрыл глаза, устраиваясь поудобнее. А что, почему бы и не кинуть все дела хотя бы на день? Один раз можно…

– Это такой способ сказать «извини»? – Виолетта смешно нахмурилась, а затем цокнула. Я пожал плечами в ответ.

На часах было девять утра. Рань, а свет бил в окно, солнце залило всю комнату так, будто бы на дворе было лето.

Я встал пораньше, приготовил Виоле кофе, притащил в комнату. Рядом устроил прикупленные еще несколько недель тому назад часы. Которые теперь красовались у нее в руках.

– Нравится хоть?

– Нравится. Красивые. Но мне от тебя не украшения нужны, Леш… – серьезно заявила Абрамова.

– А что?

– Уважение.

– Есть оно у тебя.

– А еще постоянство… хоть немного постоянства.

– Будет тебе постоянство.

Виолетта подозрительно сощурилась, смешно фыркнула, словно кошка, но все же надела часы на руку. А потом взялась за кофе.

– А где завтрак?

О, как. Вот нарисуй глаза, скажут брови, или как там говорится в той пословице?

– Я не умею готовить.

– То есть это на мне? – она усмехнулась.

– Можем вместе… я сегодня дома, ты вчера просила остаться…

– Просила… – Виола отставила кружку и потянулась ко мне. Обняла крепко-крепко, зарылась носом в мои волосы, глубоко вздохнула.

– Рыжая моя… – выдохнул я, водя руками по гибкой спине. – Как же я тебя люблю…

Так рыжая и замерла в моих руках, словно боясь спугнуть какое-то наваждение. Кажется, даже дышать перестала.

Спустя столько времени, только после появления Кирилла на свет, только после того, как я пропустил нас обоих через настоящий кошмар, я смог произнести эти простые слова. Которые не обещал повторить в ближайшем будущем. Просто не умел или не привык их говорить. Не знаю.

– А тебя тоже люблю, Леша… – Виолетта сама потянулась ко мне за поцелуем. Нежным, трепетным, в одно касание губ, но таким потрясающе сладким, тягучим, таким драгоценным…

– Знаю, ты пропустил целых полтора года и это чертовски много, но… может быть это хоть как-то возместит упущенное время…

Мы с Виолой сидели в комнате Кирилла, который, наигравшись и наевшись, заснул в своей кроватке.

Дело перевалило за полудень и, поняв, что времени на готовку у нас не будет, мы с Абрамовой заказали еду на дом, а вот ужин решили готовить вместе. Она даже пообещала меня научить. Хоть чему-нибудь, потому что кроме яичницы я готовить ничего особо не умел.

– Что это? – Я кивнул на большую красивую коробку в руках Виолетты. Кажется, в таких девчонки хранили какие-то там дорогие сердцу вещи.

– Это все, что касается Кирюши…

Она открыла ее и начала доставать разные предметы. Первые ползунки, свой дневник беременности, как она его окрестила и несколько больших фотоальбомов, в которых обнаружились многочисленные вещи: снимок УЗИ, фотографии ее живота, пока она была в положении, фото первых шагов Кирюши, листок с обведенными ножками и ручками нашего сына…