Этажом ниже было четыре спальни, кладовая и старомодная ванная. Литтлджон проверил все. Покои Райдера он уже посещал раньше. Затем две спальни со старыми деревянными кроватями. Матрасы были старыми, грязными, пыльными, изъеденными молью. Повсюду висел запах сырости, разложения и тот специфический запах сухой гнили, характерный для старых домов и заброшенных комнат. Наконец суперинтендант добрался до большой заставленной старой мебелью спальни Скотт-Харриса в передней части дома. Здесь было чисто, постель аккуратно заправлена, но на стульях, туалетном столике и письменном столе лежала пыль. Ее точно не тревожили несколько дней. Похоже, с прошлого воскресенья Скотт-Харрис не поднимался наверх и не спал в огромной двуспальной кровати, которую когда-то делил со своей грустной женой, и не беспокоил фляжку с бренди, лежавшую на туалетном столике.

Литтлджон оглянулся вокруг. Не имело смысла открывать комоды и искать там какие-то улики. На данный момент ему был нужен только Райдер, а тот исчез вместе со своими вещами, словно никогда и не жил в этом доме. Его взгляд привлек ящик, приоткрытый всего на полдюйма. Оттуда торчала какая-о ткань. Суперинтендант выдвинул ящик и заглянул в него. Это была домашняя аптечка первой помощи.

Корпия, вата, бинт, флаконы с йодом, аспирином, бромом. Хирургические ножницы и пинцет. Суперинтендант ни к чему не прикоснулся. Он обратил внимание, что пакеты с корпией и ватой были поспешно разорваны, а часть их содержимого вынута грубыми руками, слишком жадными, слишком занятыми, чтобы аккуратно все сложить на место, а не просто задвинуть ящик.

Он осмотрел все на втором этаже и чердаках, но не нашел ничего, что бы пролило свет на исчезновение Райдера. Конечно, вата и корпия намекали на какие-то операции по остановке кровотечения. Суперинтендант медленно спустился по ступеням.

От Наизбитта и Кромвеля не было никаких новостей. Он открыл парадную дверь и выглянул наружу. Было уже темно. Суперинтендант включил свет в холле и по дороге в другие помещения. Майор Скотт-Харрис лежал на диване, и его освещало только пламя из камина.

На первом этаже все было точно также. Малая гостиная, которую упоминала Эльвира. Потом неиспользуемая столовая, где стоял длинный стол на двух тумбах и шесть стульев, словно гости должны вот-вот появиться. В комнате было холодно и пахло землей.

Кухни. Похоже, после исчезновения Райдера их мало использовали. Тарелки были свалены в большие раковины, кастрюли и сковородки не использовались. В кладовой половинка пирога со свининой покрылась плесенью, а сыр камамбер превратился в липкое месиво, от которого воняло до небес.

Больше исследовать было нечего. Внутри дома ничего не стоило ордера на обыск. Другое дело сырой сад и гниющие надворные постройки, но это могло подождать.

Суперинтендант подошел к последней двери. Она была закрыта. Располагалась дверь под лестницей и, очевидно, была входом в подвал. Литтлджон вернулся в гостиную и включил свет.

— Извините, сэр. Надеюсь, я вас не побеспокоил.

Скотт-Харрис, до этого тихо лежавший под покрывалами, откашлялся.

— Увидели все, что хотели? Оснований для ордера на обыск нет, правда? Полагаю, теперь вы займетесь другими делами. Должна прийти одна из моих внучек: принести еды и немного убраться. Конечно, если одной из них удастся выкроить время из погони за молодыми людьми по всему городу.

— Я еще не был в подвалах, сэр. Дверь закрыта. Та… под лестницей.

Тишина на минуту.

— Пытаюсь вспомнить, что там сейчас. Там чертовски темно, а электричества нет. Подвалы сырые и темные. Не думаю, что вы что-то там найдете, суперинтендант.

— Сэр, я полагаю, лучше сделать работу тщательно.

— Вы можете мне поверить хоть в чем-то. Я же сказал, они…

— Разрешите ключ, сэр.

— Не знаю, где он. Не видел уже несколько лет.

— Когда прибудут мои коллеги с ордером на обыск, мы будем вынуждены взломать дверь.

— Ломайте замок и будьте прокляты.

— Хорошо, сэр.

Литтлджон отправился к двери.

Скотт-Харрис не двигался, но говорил из-под массы покрывал.

— Может, он за дверью кладовой. Во всяком случае, там раньше лежал.

Ключ оказался на месте. Большой и старый, но явно недавно использовавшийся. Вероятно, Райдером.

Суперинтендант открыл дверь и взглянул вниз. Там было темно, и он мог видеть только исчезающие во мраке ступеньки лестницы. Фонарика у Литтлджона не было, поэтому он достал бензиновую зажигалку. В маленьком пламени зажигалки ничего не было видно, а через мгновение сквозняк задул и его. Суперинтендант повернулся к свету из холла, и как раз вовремя.

На верхней ступеньке, раскинув руки, словно огромное животное, стоял Скотт-Харрис, и, когда Литтлджон повернулся, майор пошатнулся, а затем бросился на него. Озаренный светом сзади, старик выглядел огромным, чудовищным, трясущейся горой плоти, которая, когда Литтлджон приготовился сопротивляться, поглотила его. Вздымающееся тело, казалось, обтекало его, как кошмарный слизняк или масса желе. Он отчаянно цеплялся, но руки майора сжимали его как тиски, стараясь сбросить в темноту.

Литтлджон искал ногами что-нибудь, на что можно опереться в неравной борьбе, и его пятка коснулась вертикальной балки, на которую опиралась лестница. Он согнул ногу, а затем изо всех сил выпрямил ее. В то же время суперинтендант надавил на массу плоти одной свободной рукой. Он почувствовал, как тело толстяка внезапно расслабилось и пошатнулось. С диким криком, как у раненого животного, Скотт-Харрис рухнул на спину, распластался на полу и замер.

Литтлджон не мог сделать и шага, чтобы добраться до холла. Он был совершенно измотан, задыхался, а колени дрожали от страха. Пот, казалось, струился из каждой части его тела и стекал по лицу, пока он не почувствовал соль во рту.

Он медленно взял себя в руки и выполз на освещенную площадку. Скотт-Харрис лежал на спине в дверном проеме. Он был жив, но дыхание превратилось в протяжный хрип, словно он старался втянуть побольше воздуха, чтобы не дать телу умереть. На старике был поношенный костюм, Литтлджон расстегнул воротник и сунул руку под жилет из верблюжьей шерсти, чтобы нащупать сердце. Но быстро ее отдернул: рука была в крови.

Кромвель, Наизбитт и врач прибыли одновременно. К тому моменту суперинтендант сумел дотащить огромное тело Скотт-Харриса до кушетки и уложить его. Суперинтендант осмотрел глубокую колото-резаную рану под левой ключицей. Судя по всему, майор пытался лечить ее самостоятельно, так что теперь она была заражена и требовала квалифицированного и быстрого лечения.

Это объясняло его рыскание в ящике с лекарствами наверху и плохое самочувствие последние несколько дней. Как рана оказалась заражена, мог объяснить только сам майор.

Увидев Кромвеля, суперинтендант на мгновение забыл и о Скотт-Харрисе, и о деле. Одежда сержанта была грязной, а руки перевязаны. Котелок надвинут на закопченное лицо. Он одарил Литтлджона извиняющимся взглядом за опоздание.