уволил. Или нет, не знаю. Но я больше не смогу с Витой работать. Постоянно буду представлять, как мы на той кровати, на турбазе… Я ласкаю её тело, спускаюсь поцелуями по животу, а там… Чужой ребёнок по лицу ногой бьёт.

Ну и хрень!

Слежу за танцами брюнетки, которая спускается с платформы. Оставляет шест и, как кошка, грациозно направляется в мою сторону.

– Расслабься, – подмигивает Марат. – Тебе надо. Пойду, дела хозяйские ждут.

Мне уже всё равно, что он там говорит, когда брюнетка на пах мой опускается. Ладонями водит по моим волосам, взъерошивая их. Наклоняется вперёд, и я смотрю на её грудь.

Не та.

Большая слишком.

Я такие не люблю.

Вот у Виты… Как яблочки спелые. Упругие, мягкие, с коричневатыми со…

Взмахиваю головой и снова смотрю на близняшек в лифе.

Никакой Виталины. Хватит.

– Хотите, я вас расслаблю? Я очень хорошо делаю массаж…

Устремляю взгляд на её лицо и вижу, как она смотрит мне на пах.

– Напряжены? Исправлю.

Я усмехаюсь.

С радостью. Да только вот…

– Вернись к шесту. Массажи мне не нужны.

– Босс велел вас расслабить… Если не хотите так, я не против оказать и другие виды услуг, – улыбается, закусывает ровными зубами губу и елозит на мне.

– На шест иди, – приказываю ей. – И не возвращайся.

Она в обиде надувает губы и спрыгивает с меня.

– Импотент.

Может, так оно и есть.

Но последнее, что мне сейчас хочется – секса. И чпокать каких-то баб в клубе нет никакого желания. Резинки к тому же нет. А у меня голова на плечах есть – мне одного ребёнка хватит.

Продолжаю пить, даже не замечая девчонку, танцующую у шеста.

* * *

– Эмир Тагирович… – сладким голосом поёт секретарша. – Виталина задерживается. Это не в её духе…

– Она уволилась, – говорю холодно, держась за голову. Я ожидал, что будет похмелье, но не такое же, что аж не могу встать с кресла. О работе и речи быть не может.

– Как?

– Без лишних вопросов. Иди. Принеси мне лучше минералки.

Софа без пререканий убегает. Её нет пятнадцать минут.

Уже сам не выдерживаю, встаю со своего места. Выхожу из кабинета, делаю вид, что всё нормально. А у самого башка сейчас треснет.

Пускаюсь на лифте вниз. Опираюсь спиной о стенку кабины. Смотрю на цифры. Буфет на первом этаже.

Лифт привычно останавливается. Двери открываются, и в него заходит… Виталина. Поднимает взгляд. Если до этого она была задумчивой, то сейчас, видя меня, теряется. Но всё же заходит в лифт. Отворачивается, скрещивая руки на груди.

Надо просто промолчать. Сделать вид, что я её не знаю.

Но вместо этого мой рот открывается сам.

* * *

Виталина

– Да ладно! Виталина Александровна, вы серьёзно нас покидаете?

– Угум, – отвечаю, приподняв уголки губ. Настроения, если честно, нет никакого.

– Да на кого вы же нас оставляете? Кто теперь будет Эмира Тагировича успокаивать, когда он буйствует?

– Ничего. Справится, – заверяю я. Даже думать об этом не хочу. Вот только этих переживаний мне не хватало.

– Ну, я надеюсь, вы хоть новую помощницу подготовите за две недели?

– Нет. Я хочу написать заявление на отпуск.

Не могу я с Эмиром больше работать. Эти две недели я не выдержу. Ловить на себе презрительный взгляд, чувствовать вину и терпеть пренебрежение в мою сторону. Не смогу. Тяжело находиться с любимым человеком, которому так бесстыдно врала. А он теперь мне и не верит.

– А, хорошо… Сейчас.

Через десять минут я ставлю несколько подписей. Встаю со стула, забираю документы и прощаюсь. Хочу быстрее уйти. Мне бы домой… А то некомфортно чувствую себя в чужих вещах.

Да, я, как дурочка, не ночевала дома. Потому что знаю своих родителей – они назло остались в моей квартире и никуда не уехали. Ждали, пока их психованная дочь вернётся.

А я не пришла. Переночевала у Ксаны, а заодно рассказала ей обо всем. Хотелось кому-то поплакаться в жилетку. И когда я сделала это, стало проще, но наутро я встала немного разбитая. Лицо опухло от вчерашних слёз.

И теперь я выгляжу… мягко говоря, не очень. Ещё и не в своей одежде я словно не я. Мне пришлось брать вещи у подруги, чтобы явиться в офис – домой я так и не попала. Проснулась поздно и не успела заехать, решила сразу пойти увольняться.

Шагаю по коридору, стараюсь не смотреть по сторонам. Вряд ли Эмир окажется на этом этаже. Он сюда априори не ходит. Обычно это делаю я.

А пока здороваюсь со всеми подряд. Иду к лифту, поправляя расстёгнутое пальто.

Нажимаю на кнопку вызова и жду буквально минуту.

Убраться. Отсюда нужно убраться как можно скорее.

Лифт на моём этаже останавливается. Двери открываются, а я поднимаю взгляд с белоснежной плитки. И на секунду замираю, видя Эмира, опирающегося спиной о стенку кабины.

Делаю вид, что не замечаю его.

Хотя сердце громко ударяет под рёбрами.

Под ложечкой посасывает.

Отворачиваюсь от босса, взгляд опускаю. Хочется закашлять, но я просто стою. Бездвижно.

– Ты увольняться пришла?

От его голоса во рту сухо становится.

Но я нахожу в себе силы и отвечаю:

– Да. Вы же сами меня уволили, Эмир Тагирович.

– Я вспомнил, что ты должна отработать две недели. Ты сегодня опоздала. Завтра жду в офисе вовремя.

Чувствую его взгляд на своём теле. Такой жалящий, изучающий.

– Я уже написала заявление на отпуск, – проговариваю.

– Я его не подписывал, – холодно проговаривает.

А я усмехаюсь.

– С некоторых пор их подписываете не вы. А ваш заместитель.

Тихое цыканье за спиной удовлетворяет.

А вот эти пальцы на запястье – нет.

Лифт неожиданно останавливается, а меня дёргают назад. На каблуках, хоть и небольших, ничего сделать не успеваю. Чувствую холодную стенку кабинки и устремляю взгляд на Эмира. Нависнув надо мной, он прожигает меня своими дьявольскими глазами.

Испуганно смотрю на кнопку «стоп». Красным горит. Босс сам лифт остановил!

– Эмир Тагирович, соблюдайте субординацию, – напоминаю ему, а сама взгляд прячу. Чувствую, как босс своим вниманием проходит от шеи к декольте. И мне неловко становится.

У Ксаны одежда… Откровенная.

Чёрное платье на запахе и глубокое декольте делают своё дело.

– Не твой стиль, – вдруг подмечает Эмир.

– Откуда вам знать? – парирую. – Вы рылись в моём шкафу? Да вы извращенец, Эмир.

Забываю добавить «Тагирович». Хватит. Я его так звала, когда работала на него. А теперь я свободная.

– Знаю тебя слишком хорошо. Хотя уже не уверен. Ты дома не ночевала?

Как вообще догадался?

Пытаюсь вырвать запястье, но он