после молитвы; вдруг входят обнаженные юноши с камнями и палками, некоторых побивают камнями, святым телам дев наносят удары эти безбожники, срывают с них покрывала, обнажают их головы, влекут и попирают ногами эти злосчастные. Ужасно, крайне ужасно это; но что было после, то еще ужаснее и несноснее всякаго оскорбление. Видя скромность дев и непорочность их слуха, зная, что для них сноснее камни и мечи, нежели срамословие, к этому средству прибегают нападающие на них. И это молодым людям внушали ариане, потому что смеялись, когда те говорили и делали. Святыя же девы и другия честныя жены бежали от таких слов, как от угрызения аспидов; христоборцы помогали молодым людям, а может быть, участвовали с ними и в срамословии, потому что услаждались непотребными словами, какия вырывались из уст у молодых людей.

56) Потом, как бы для совершеннаго исполнения приказа (о чем и старались особенно, чего и требовали комит и католикос), похитив из церкви сопрестолие, святительский престол и святую трапезу, которая была деревянная, церковныя завесы и все прочее, что только могли, вынесши вон, зажгли пред церковными дверями на большой площадке и кидали туда ладан. О, кто, слыша это, не прольет слез и даже не заградит своего слуха, не терпя, когда говорит об этом и другой, почитая вредным слышать что-либо подобное! Они прославляли своих идолов и говорили: «язычником стал Констанций; ариане признали нашу веру; не задумываются даже прикрывать себя язычеством, только бы утвердилась их ересь». И телицу, на которой возили воду для орошения садов в Кесареуме, готовы были принести в жертву и действительно принесли бы, если бы это был телец; животных же женскаго пола, как говорили, не позволялось у них приносить в жертву.

57) Подобныя дела совершали злочестивые ариане вместе с язычниками, думая нанести тем нам оскорбление. Но Божий суд обличил их лукавство и произвел некое великое и чудное знамение, и в этом показал всем ясно, что они, как злочестивцы, возстают не против кого иного, но против Господа. Поступая таким образом, вознамерились они еще нанести оскорбление Господу; и это всего очевиднее было доказано совершившимся чудом. Один развратный молодой человек, войдя в церковь, осмелился сесть на святительский престол, и сидя на нем, этот несчастный ноздрями своими производил какие-то блудодейные звуки, потом встав усиливался сдвинуть престол с места и привлечь к себе; но не знал он, что навлекает на себя казнь. Ибо, как некогда жители Азота, осмелившись коснуться ковчега, на который непозволительно им было даже и смотреть, тотчас погибали от него, поражаемые прежде мучительною болезнию их седалищ; так и этот несчастный, едва осмелился сдвинуть престол, влекомое им привлекал сам на себя, и как будто древо сие наслало на него казнь, ударился он о престол чревом своим и, вместо престола, этим ударом исторг из себя внутренности, и престол скорее исторг из него жизнь, нежели сам был им сдвинут с места. Итак, излияся… утроба его, как написано об Иуде (Деян. 1, 18), упал он, был вынесен и чрез один день погиб. Другой, войдя с ветвями в руках и как язычник махая ими и смеясь, немедленно ослеп, не видел, не знал, где он теперь, и готовый также упасть, выведен за руку бывшими тут, и ими поддерживаемый вышел, едва опомнившись через день и не знал этот дерзновенный, что он сделал и что с ним было.

58) Язычники, видя это, пришли в страх и не отваживались ни на что более; ариане же и при этом не устыдились, но, как Иудеи, видя знамение не верили и эти неверные, и еще более ожесточались подобно Фараону, имея надежды, сокрытые где-то долу в царе и в его евнухах. Как язычникам, вернее же сказать негоднейшим из язычников, дозволили они делать описанное выше, потому что распоряжался ими и поощрял их к этому Фавстин, именуемый католикосом, но человек грубый нравом и развратный в душе; так ариане и сами стали поступать, подобно язычникам, чтобы, как ересь свою составили по образцу других ересей, так и в лукавстве им участвовать с непотребными. Посему, как сказано, иное делали чрез язычников; а что преступное совершали сами, то не превосходит ли всякое лукавство, не превышает ли злобу всякаго кровопийцы? Какой дом не был ими разорен? Чье жилище, под видом осмотра, не было разграблено? Какой сад не потоптан? Какой гроб не открыт? В предлог представляли они, что ищут Афанасия; а действительным намерением их было все расхищать и грабить встречающихся. У сколь многих дома были опечатаны? У сколь многих, что было в их странноприимницах, роздано воинам, которыя помогали арианам? Кто не испытал на себе их злобы? Кто, встретившись с ними на площади, не спешил укрыться? Кто, ради них оставив дом свой, не проводил ночи в пустыне? Кто, спеша сохранить от них свою собственность, не терял большей части имущества? Всякий незнакомый с морем не решался ли лучше пуститься в оное и изведать его опасность, нежели видеть их угрозы? Многие переходили из дома в дом, переселялись из улицы в улицу, из города в предместье. Как многие понесли разные убытки? Не имея при себе ничего, брали в заем у других, только бы избавиться от злоумышления еретиков.

59) Они всем показывали себя страшными, со всеми вели себя высокомерно, всякому ставя на вид имя Царя и как угрожая его гневом, так споспешниками в лукавстве имея дука Севастиана-манихея и развратнаго молодаго человека, также епарха, комита и лицемера католикоса. Многих дев, которые осуждали их нечестие и исповедовали истину, выбрасывали из домов, иных оскорбляли, когда они проходили по улицам, молодых людей из своего круга заставляли обнажать им головы, и женам своим дали волю оскорблять, какую хотят женщину. Честныя и верныя женщины уклонялись и уступали им дорогу; они же, ходя подобно Менадам и Эринниям, почитали несчастием, если не находили, кого обидеть, и со скорбию проводили тот день, в который не могли сделать зла. И вообще для всех были они столько свирепы и жестоки, что всякий называл их кровопийцами, убийцами, негодяями, подсмотрщиками, злодеями и всякими другими именами, только не христианами.

60) Подражая скифам, схватили они иподиакона Евтихия, мужа прекрасно служившаго Церкви, и избив воловьими жилами по хребту почти до смерти, требовали, чтобы сослан он был в рудокопню, и притом, не в какую-либо простую, но в ту, которая в Фено, где и осужденный убийца едва может прожить немного дней. Но что необычайно, не дали они Евтихию и несколько часов успокоиться