— В Страсбурге я куплю себе такую же, запишу рецепт бэккаоффа и ровно через год приглашу вас всех на памятный обед.

— Это было бы здорово, — весело сказал Эрнст. Витольд вслух продумывал экскурсию в собор, а затем — в Эльзасский музей и квартал «Маленькая Франция».

После вкусного ужина всех нас охватила лень. Китти широко зевала — это было неудивительно, ведь они с Витольдом с самого утра были на ногах.

— Надо решить, когда мы тронемся в путь, — сказал Витольд.

— Ах, Райнер, — заныла Скарлетт, — у нас же каникулы, зачем сейчас об этом говорить? После завтрака все и решим.

Не переставая зевать, Китти спросила:

— Ты разбудишь меня завтра пораньше, чтобы мы смогли прогуляться с утра?

— Конечно, — ответил Витольд. — Я постучу в дверь, как сегодня. Может быть, Тира тоже захочет пойти.

— Может быть, — ответила я.

Китти заявила, что она просто засыпает, и мы все поднялись наверх. Не успела я и глазом моргнуть, как она уже лежала в огромной двуспальной кровати, которую мне предстояло делить с ней этой ночью. Скарлетт заняла другую кровать. Китти растянулась под одеялом, прошептала «спокойной ночи» и заснула праведным сном настоящей путешественницы.

Памела Шредер облачилась в тренировочный костюм своего сына.

— Моя обычная пижама не годится для этого лагеря, — сказала она.

Я не совсем поняла, что она имела в виду. Памела ухмыльнулась:

— Чаще всего я сплю голая, — сказала она. Я была в шоке.

Не успела я лечь рядом с Китти, как та начала храпеть. Скарлетт выругалась и спросила:

— Какой ужас, она так всегда?

Я заверила ее, что две прошлые ночи Китти подобных фокусов не выкидывала и спала совершенно тихо.

— Переверни-ка ее, — приказала Скарлетт. — Это должно помочь.

Я так и сделала. Однако Китти тут же повернулась обратно на спину и захрапела снова.

Скарлетт стояла у окна. Внезапно она схватила свой рюкзак, сигареты и зажигалку и сказала, что выйдет покурить.

Я выглянула из окна в темный сад. Там уже тлела чья-то сигарета. Скарлетт пошла прямиком на этот огонек, и вскоре я увидела, как два светлячка поплыли к дальней скамейке.

Это мог быть только Витольд. Либо они хотели спокойно подымить, не навлекая на себя гнева некуряших соседей по комнате, либо между ними что-то было. Как бы я хотела слышать, о чем они говорят!

Через пять минут мое терпение иссякло. У меня под ухом равномерно храпела Китти, а там, на скамейке, сидели рядышком Витольд и эта рыжая ведьма. Я натянула куртку поверх спортивного костюма, надела носки и тапочки, а шею замотала шарфом. Осенний воздух не был очень холодным, но все же на дворе стояла ночь, и притом довольно сырая.

Китти не заметила, как я вышла из комнаты. Не включая света, я на ощупь спустилась по широкой лестнице и сквозь приоткрытую дверь выскользнула в сад. Я испытывала невероятный душевный подъем при мысли, что сейчас услышу, о чем говорят эти двое. Хотя, возможно, их разговор окажется ничего не значащей болтовней.

В саду я ориентировалась плохо и с трудом пробиралась между цветочными клумбами. Порядочно проплутав, то и дело останавливаясь, я наконец приблизилась к той самой скамейке, к которой так стремилась. О том, что она почти рядом, можно было только догадываться: ведь обе сигареты уже погасли. Если меня обнаружат, я провалюсь сквозь землю от стыда! Их разговор был едва слышен, нужно было подобраться поближе. Словно индеец, я опустилась на четвереньки и поползла к скамейке: кусты здесь были невысокими и не могли скрыть меня полностью.

Скарлетт ругала мужа:

— Терпеть не могу его хвастовства! Стоит ему вспомнить одну историю о своих любовных похождениях, как за ней тут же следует еще десять.

— Для меня стало настоящим откровением то, что он рассказал сегодня, — сказал Витольд. — Об этом он со мной никогда не говорил.

— Если, конечно, это правда, — фыркнула Скарлетт. — Все-таки неприятно слушать, как он в моем присутствии распространяется о своих романах и, что уж совсем отвратительно, жалуется, что этого больше не вернешь.

— Ну так плати ему той же монетой, — посоветовал Витольд. — Ты часто вспоминаешь Португалию?

Последовало молчание.

Наконец Памела Шредер спросила:

— А где ты подцепил эту грымзу?

— Кого ты имеешь в виду?

— Ну, эту Тиру. Что за идиотское имечко она себе придумала!

— В твоих словах слышится черная зависть! Еще бы, ведь теперь твое имя перестало быть самым экзотическим в нашей компании! Я познакомился с ней на деревенском празднике.

— Райнер, я не верю ни одному твоему слову! Такие чопорные старые девы не знакомятся с мужчинами на народных гуляньях.

— Она была там не одна. Разве Эрнст не рассказывал тебе об этом? Когда ты ездила в Америку, мы с ним решили немного развеяться и сходить на праздник освящения церкви, где и познакомились с Тирой и ее подругой.

— Ах да, с той самой, которую «упали» с башни?

— Точно. Беата была очень милой женщиной. А что в действительности произошло там, на башне, даже нашей хитроумной полиции никогда не выяснить.

— Слушай, Райнер, а ты ловко все устроил с походом по Эльзасу: здесь собрались одни твои поклонницы!

— Неужели и ты к ним относишься?

Скарлетт засмеялась и потребовала, чтобы Витольд дал ей прикурить. Это была уже вторая сигарета.

— Только что я слышала какой-то шорох, — вдруг сказала она к моему ужасу.

— Мыши, кошки, львы и тигры. И в довершение ко всему ревнивый Эрнст с большим охотничьим ножом, — пошутил Витольд.

— Ах, если бы он был способен на ревность! Кажется, ему абсолютно наплевать на то, чем я занимаюсь.

— Хочешь, проверим это еще раз? — предложил Витольд.

— Давно ждала, когда ты это предложишь, — ответила Скарлетт. — Для начала можешь немного меня согреть: тут, на улице, стало холодновато.

Мне показалось, что Витольд обнял ее: теперь их сигареты тлели совсем близко одна от другой. Я ощутила сильнейшее желание убить обоих на месте.

— Кстати, насчет твоей поклонницы, — снова начала Скарлетт, — неужели ты не замечаешь, что она из кожи вон лезет, чтобы завоевать твою благосклонность?

— Ну так что с того? Скажи, разве не об этом мечтает любая женщина? — дерзко спросил Витольд.

Похоже, Скарлетт ударила или ущипнула его, потому что он тут же вскрикнул:

— Аи! Ты что, с ума сошла?