невесело усмехается.

– Хорошее же обо мне мнение.

Вздыхаю.

Проверяю Лизку. Но она никак не реагирует на происходящее между нами. Рискую все же уложить её в люльку и справляюсь на отлично. Пристегиваю её и наклоняюсь к Олегу.

Кладу голову на его плечо и сжимаю ненадолго руку.

– Я о тебе самого лучшего мнения. Ты самый лучший…

– И любимый? – его голос хрипнет и приятно проходится по нервным окончаниям.

Закусываю губу.

– И любимый, – решаю все же не скрываться.

В чем смысл? Если есть чувства, то почему бы о них не сказать человеку? Это многое упростит в жизни.

– И я тебя люблю, Ледышка. Даже не переставал этого делать. Меня жутко бесило, что ты предала, но я продолжал любить.

Сердце в груди тяжело переворачивается от каждого его слова. Но самое главное я слышу.

Он до сих пор любит.

– Я очень рада. Спасибо тебе.

– За что, интересно?

Улыбаюсь, поднимаю на него взгляд. Всматриваюсь в профиль.

– За то, что ты у нас с Лизкой есть.

– Это всегда пожалуйста, – довольно улыбается. – Так, аптека.

Тормозит у здания и протягивает руку.

– Выписку давай, я пойду все куплю.

Глава 25

Олег

Сижу на работе. Пялюсь в стенку напротив, всматриваюсь в карту нашего города.

Надо как-то набраться смелости и рассказать дядьке, куда влип Димон. И уже вдвоем будем думать, что делать.

Дядька всегда в спорных ситуациях принимает правильные решения. У него как будто дар.

Сегодня после работы заскочу с продуктами, посмотрю на настрой дядь Жоры.

Стараюсь скинуть с себя ощущение тупиковости, в которую я умудрился встрять. Выгребу, никуда не денусь.

Сейчас в первостепенных задачах – вылечить Лизку и перетащить их с Полей ко мне. Вчера было решено, что, пока малая не поправится, никаких переездов. И я даже не пытался переубедить, потому что Поля была права.

Малой надо выздороветь, а потом уже все остальное.

Никуда от меня Полинка не денется. Никто не даст ей теперь уже деться куда-то.

– Босс, ты так и не сходил, – в нашу комнату отдыха заходит замученный Фил и плюхается на широченный диван, – ждешь, пока ноги отнимутся и ходить перестанешь?

Укоризненный взгляд, который почти достигает цели и вызывает немного стыда.

– Не до себя мне пока, Филя.

Коллега тяжело вздыхает.

– Серьезно, Олег. Спина – это не носик сопливый. Можно и без ног остаться. Завязывай геройствовать.

– Да реально что-то опять все грудой навалилось, – ерошу волосы и передергиваю плечами.

Внимательный взгляд. Ждет, что я начну рассказывать.

А я не думаю, что нужно. Это мои проблемы.

– Помощь нужна?

Дергаю плечами.

– Да чем ты мне поможешь? Ты вон и так пашешь сверх нормы. За троих.

Фил хмыкает.

– Люблю работу, и зарплату люблю, которую ты мне платишь.

– Ага, тебя Настя скоро выгонит. Не видитесь почти.

Фил машет рукой.

– Она у меня понимающая, босс. А вот твое состояние меня чего-то беспокоит. Может, я реально могу чем помочь?

– Нормально, разгребусь постепенно. Там просто как всегда, знаешь, – усмехаюсь, верчу в руке телефон, – все сразу и в большом количестве.

Фил понимающе хмыкает.

– Знаем, знаем.

Телефон в руке подает признаки жизни, и я не могу скрыть улыбку, когда вижу имя Полинки.

– Извини, я отвечу.

Фил только неопределенно разводит руками.

– Да, Поль, – прижимаю телефон к уху крепче, чем обычно.

Как будто таким макаром могу ощутить Ледышку. Бред…

– Привет, ты просил позвонить, как Лизка проснется.

– Как малая?

Глаза коллеги лезут на лоб, когда он слышит этот вопрос. Кому, как не ему, знать, что у меня до недавнего времени не было никаких малых.

– Лучше. Все сделали, ушко закапали.

– Справилась сама?

Вчера вечером это был настоящий аттракцион – закапать малышке ухо, а сейчас Поля вообще одна.

Ледышка хмыкает.

– Мне кажется, ты меня недооцениваешь, Жданов.

– Как раз таки я тебя вовремя очень оценил, и прикарманил.

Мне кажется, что Фил вообще превращается в статую, только моргает изредка.

– Все хорошо, Олеж, мы справляемся вдвоем. Но тебя не хватает, конечно.

Вот же ж… После таких слов не могу совладать с собой и идиотская влюбленная улыбка лезет на морду.

– Я постараюсь не сильно поздно, но напарнику одному тут уже сложновато.

– Я понимаю, и не призываю тебя сбегать с работы.

Смеюсь.

– А очень хочется.

Поля фыркает.

– Ну нет уж, так можно и без работы остаться.

– Мне-то? Вообще-то я тут начальник, – добавляю в голос наигранное возмущение, – когда хочу, тогда и работаю.

Фил заламывает бровь и хмыкает. До меня доносится его скептичное «ну-ну», но я не реагирую. Пока что…

– Я же знаю, как ты любишь свое занятие, – слушать её – чистое наслаждение, умиротворяюсь сразу как-то.

От одного голоса растет уверенность, что со всем справлюсь. Иначе я недостоин ни Полинки, ни Лизки. А мне без них уже никак не выжить.

– В общем, целуй там малую от меня и держи меня в курсе.

Поля угукает и прерывает звонок.

– Босс, – лицо Фила выражает недоумение, – я что-то пропустил в твоей жизни? У тебя вроде не было на горизонте детей.

– Это племяшка.

– Димона, что ли?

Киваю.

Фил округляет глаза.

– Эм, ты, конечно, не подумай, что я зануда… но ты что, – он кивает на телефон, – с матерью племяшки шашни закрутил?

Кусаю щеку, чтобы не заржать, настолько комично выглядит его осуждение на лице.

– Ну да, а что такого? – пожимаю плечами.

– Эм, – Фил теряется ещё больше, – ну как бы…

Встаю с кресла и хлопаю его по плечу.

– Да выдыхай, Филя. Это девушка моя. А племяшка… – морщусь, вспоминая начало нашей истории, – короче, там все не очень романтично вышло. Её подкинули мне под дверь.

– Ребенка? – шокировано выдыхает Фил.

– Ага, и вот Полина её нашла. А там документы на меня. Доверенность. Пока я не разобрался, какого черта так получилось, но тест ДНК показал наше родство не как дочери с отцом.

– Ни фига, я думал, такое только в сериалах может быть, – коллега задумчиво чешет затылок.

– Ага, я тоже так думал. Но, как видишь, – развожу руками.

– А Димон что говорит?

Откашливаюсь.

– Димон… – подхожу к кулеру и наполняю стакан, выпиваю залпом, – а это вторая часть нашей драмы: Димон в СИЗО сидит.

Из рук Фила вываливается телефон и с грохотом падает на пол.

– Серьезно?

Угукаю.

– Десятка светит.

– Охренеть, – выдыхает коллега, шокировано смотрит, – а что натворил?

– Мошенничество.

Говорю и понимаю, что нет у меня к брату жалости.

– И что ты будешь делать?

– Хороший вопрос, Фил. Хороший вопрос, – смотрю в пол, будто бы там написано