Но когда они выбрались-таки на асфальт и встали возле указанной бойцами заправки, стало ясно, что все было ненапрасно. Потому что отсюда до Усть-Кудеяра оставалось от силы часа четыре по хорошей асфальтированной трассе.

– Сорок литров, пожалуйста. – Отец Василий подошел к обшарпанному вагончику и протянул в маленькое, прорезанное в металле окошко взятые у Брыкалова несколько купюр. Тонкая женская рука приняла их и исчезла в темноте вагончика.

– А сам Тимофеич где? – раздался за его спиной мужской голос.

Отец Василий обернулся. Сзади него возвышался статный мужчина в милицейском бушлате. «Это, наверное, тот, что Тимофеичу Маринку с Петькой продал», – подумал священник.

– С бомжами разбирается, – ляпнул первое, что пришло на ум, отец Василий.

– А ты кто?

– Новый бригадир, – он глянул на погоны, – товарищ капитан.

– Новый? – возмутился капитан. – А почему я ничего не знаю?! Не-ет, так не пойдет! Давай паспорт!

– Так… это… он и забрал паспорт, – сочинял на ходу отец Василий. – Сказал, сам все дела с вами утрясет.

– Когда вернешься, – сказал капитан, – передай, что я его к себе вызвал, – он хмыкнул, – на «утряску». Ты все понял?

– Конечно, товарищ капитан, – охотно закивал священник. – Обязательно скажу.

Милиционер важно развернулся и направился туда, откуда и вышел, – в дверь вагончика заправки. И в этот самый миг от машины раздался протяжный тоскливый вой.

– Что это? – приостановился капитан. – Ты слышал?

– Не-ет, – замотал головой священник.

Вой повторился. Но на этот раз он был еще громче и еще отчаяннее.

– Что, и сейчас не слышал? – с подозрением уставился на него капитан.

– А-а… – сразу вспомнил отец Василий. – Это мы на собаку наехали. Жалко животное, теперь помрет, наверно.

– Ма-ма!!! – отчетливо взвыла раздавленная где-то там на дороге собака. – Откройте!!! – И замолотила кулаками обо что-то железное.

– А ну-ка! – полез в кобуру капитан.

– Тишь-тишь-тишь… – аккуратно перехватил его за руку священник.

– А ну отпусти, – дернулся капитан.

– Только стрелять не надо, – попросил отец Василий и прижал капитанскую руку еще сильнее. – А то один сегодня уже пытался стрелять, так теперь маму зовет.

– Да я тебя!.. – взревел капитан, рывком выдернул руку и в следующий миг лежал на мокрой весенней земле.

Отец Василий вытащил обойму и зашвырнул ее в кусты, а пистолет за вагончик и в тот же миг ясно осознал, что, один хрен, добром это не кончится. Потому что прямо к ним, аккуратно объезжая колдобины на асфальте, медленно ехал голубой милицейский «уазик».

Он быстро помчался к машине, но увидел, что за рулем уже сидит Исмаил, и сунулся на заднее сиденье.

– Ай! – зашипел боец с вывернутым плечом.

– Что, не везет нам с тобой, батюшка?! – горько рассмеялся мулла и, заложив крутой поворот, съехал с асфальта. – Чего ты руками размахался?! – кричал он, набирая скорость. – Не мог по-людски с ментом объясниться?! Сказал бы, что свинью резать везем! Вроде русский человек, а со своим же общего языка не нашел!

Священник, вывернув шею, смотрел назад. «Уазик» уже подобрал обезоруженного капитана и теперь тоже разворачивался, чтобы съехать с асфальта и пуститься в погоню.

– А чего ты по асфальту не вжарил? – не оборачиваясь поинтересовался он.

– Что я, дурак? – засмеялся Исмаил. – Чтобы меня гаишники на первом же посту замочили?! Да ты не боись, выскочим! Только от груза избавиться надо, чтобы легче шла!

Священник глянул на своих невольных попутчиков. Бойцы разом побледнели.

– Вперед! – распорядился он и ткнул пальцем в крайнего. – Сначала ты, а затем и ты. Приготовились? Первый пошел!

Боец с выпученными от ужаса глазами приоткрыл дверцу автомобиля, привстал и с криком выбросился наружу. Отец Василий проводил его взглядом и хлопнул по колену второго, с вывернутым плечом.

– А для тебя мы специально притормозим, – он повернулся к мулле. – Тормозни чуть-чуть!

Исмаил сбросил скорость. И только когда и второй боец выпал наружу, священник оценил, насколько прав был мулла. Машина перепрыгивала теперь через колдобины куда легче. Ах, если бы еще избавиться от беспрерывно орущего в багажнике Тимофеича!

«Уазик» то нагонял их, то снова отставал, но сократить дистанцию хотя бы до расстояния уверенного выстрела не получалось. В последний миг Исмаил выкидывал свой очередной фортель: то самым дерзким образом срезал путь, то бодро перепрыгивал через такие препятствия, перед которыми пасовал даже водитель «УАЗа».

Сзади захлопали редкие одиночные выстрелы, священник осмотрелся по сторонам и сразу понял, чего так засуетились менты. На горизонте уже виднелись контуры фермы, а оттуда, насколько помнил отец Василий, разбегались в разные стороны аж три дороги, и все – в камыши. «Лишь бы Петька с Маринкой сорваться успели!» – подумал он.

– Куда? – перегнулся он к Исмаилу. – В камыши?

– Нет, – твердо замотал головой мулла. – Нам там все равно не уйти. Не та у нас тачка.

– Что, неужели снова в пээрпэ полезем?

– Придется.

Исмаил добавил газу, заставив бедную иномарку всем своим брюхом ощутить, что такое бездорожье, круто завернул за ферму и, ткнувшись носом в кучу металлолома, заглушил движок.

– Давай, Иса! – хлопнул он Брыкалова по плечу. – Наша остановка, пора сходить.

– Я не пойду! – внезапно уперся подполковник. – Вы не имеете права!

Отец Василий оглянулся. Момент для сопротивления был выбран точно: «уазик» уже вывернул вслед за ними из-за фермы! Он решительно саданул Брыкалова по шее, выскочил из машины и, взвалив недвижное тело на плечо, побежал вперед.

– Стой! – доносилось сзади. – Стой, стрелять буду! Стоять, я сказал!

Поп и мулла в три прыжка оказались на броне, спустили недвижную подполковничью тушку вниз и один за другим попрыгали вслед.

* * *

Когда прикрытый всяким барахлом передвижной разведывательный пункт, раздвигая острым бронированным носом отслужившие свое кабины тракторов, вынырнул в чисто поле, никто ничего не понял. Менты по-прежнему стреляли в воздух, требовали немедленно остановиться, пытались перехватить…

И поначалу Исмаил целых три или четыре минуты мужественно преодолевал искушение показать, кто есть кто на самом деле. Но потом наступил-таки миг, когда наглость водителя голубого «УАЗа» перешла все допустимые границы, и оснащенная неработающими мигалками машина перегородила им путь.

Тяжелая бронированная громадина лишь едва наступила своим железным рубчатым «башмаком» на капот, как тут же легко вмяла его во влажный весенний чернозем, отчего задние колеса ментовской машины легко оторвались от земли, а задок поднялся вверх.