– Почему вы вдруг заинтересовались Клоновым? – мрачно поинтересовался Барсков, когда Анна сунулась к нему со своим вопросом. Он подался вперед и вперился в девушку пристальным взглядом. Анна не отвела глаз и сказала:

– Приходится хвататься за любую соломинку. Дело, которое вы мне поручили, очень запутанное. Практически ни одного свидетеля и очень мало фактов. Единственное объяснение случившемуся – чья-то месть. Я пытаюсь вычислить, кто может настолько сильно вас ненавидеть. Признаюсь честно, ничего конкретного я не выяснила. У вас много недоброжелателей, но настоящих, сильных врагов, обладающих к тому же недюжинным умом и изобретательностью, – нет. Или, если говорить более точно, я их не обнаружила. О ваших отношениях с художником ходит много противоречивых слухов, и мне стало любопытно услышать о них из первых рук, то есть – от вас.

– Если вы считаете, что виновник всего случившегося – этот несчастный калека, то могу посоветовать одно – бросьте эту версию. Она никуда вас не приведет. У нас действительно нет близкой дружбы, хотя знакомы мы давно. Я оказываю ему поддержку по мере возможности, так как признаю его талант, а также – в память о наших давних отношениях. Вот и все. Больше мне сказать нечего. И, прошу вас, не забивайте себе голову ерундой. Гораздо лучше, если вы съездите к Дмитрию Чумакову. Мне кажется, разговор с ним многое прояснит.

Анна прикусила губу от досады. Вот, значит, как. Барсков нанял ее, чтобы раскрыть преступление, и в то же время не желает быть с ней откровенным, решает за нее, что ей следует знать, а что нет. Ну хорошо, господин Барсков, пока сыграем по вашим правилам. Он хочет, чтобы она встретилась с Чумаковым, – отлично, но когда она вернется, то найдет способ заставить его рассказать правду о Клонове.

Она и сама не знала, зачем ей это так нужно, но именно интуиция и отличала ее от других. Иногда это чувство заставляло ее совершать те или иные поступки, мотивы которых поначалу были неясны даже ей самой, но впоследствии всегда оказывалось, что она действовала правильно, и Анна привыкла доверять своим предчувствиям.

– Когда я должна выехать? – спросила она ровным голосом.

– Завтра. Я уже обо всем договорился.

Согласно кивнув, Анна поднялась со своего места и направилась к двери.

– Машина будет готова к восьми. Постарайтесь не задерживаться, – сказал ей вслед Барсков. Анна снова кивнула и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь кабинета.

* * *

Тюрьма – заведение само по себе неприятное. Что хорошего в заведении, окруженном глухим забором с колючей проволокой поверху и смотровыми вышками по углам. Но эта производила особенно тягостное впечатление. Серая глыба торчала посреди необозримого, ровного, как гладильная доска, пространства без малейших следов растительности. Нет, трава-то была, правда, какая-то жухлая, непонятного оттенка, словно больная, но ни единого кустика высотой более полуметра Анна не обнаружила за многие километры пути.

«Да, отсюда не убежишь, – с тоской подумала она. – Мало того, что окрестности просматриваются до самого горизонта, так еще, вдобавок ко всему, равнина представляет из себя не что иное, как бескрайние болота, на которые не решаются ступать даже старожилы, настолько коварны здешние топи».

Глядя на унылый пейзаж, Анна почувствовала, как ее саму охватывает неясная тоска и предчувствие опасности. То, что она совершенно свободна и через несколько часов благополучно покинет это место, как-то забылось, она чувствовала, как тело охватывает неприятная дрожь, и крепко стиснула пальцы, чтобы успокоиться.

С лязгом отворились и захлопнулись ворота. Анна очутилась на крошечном пятачке, впереди – еще одна железная дверь. Наконец она вошла в административное здание и, объяснив постовому, кто она и по какому вопросу явилась, получила четкое указание, как найти кабинет начальника тюрьмы.

Стараясь не смотреть на выкрашенные в грязно-зеленый цвет стены, Анна повернулась было, чтобы пойти в указанном направлении, как вдруг почувствовала, как кто-то дергает ее за рукав.

Она в недоумении оглянулась. Перед ней стояла худенькая, похожая на подростка, девушка с длинными волосами. Они были бы красивыми, если бы она их помыла.

Еще раньше Анна обратила внимание на нескольких человек, в основном женщин, которые сидели на колченогих стульях, расставленных вдоль стены. У всех этих людей на лицах было одно и то же выражение – терпеливой покорности. Глаза, подернутые дымкой усталости, равнодушно смотрели вокруг и оживлялись только при виде человека в форме, который время от времени появлялся из-за обшарпанной двери.

Девушка, которая привлекла внимание Ани, производила странное впечатление. Одета она была очень и очень неплохо, в мягкий кожаный жакетик, фирменные брючки и дорогие полусапожки, но вся одежда имела весьма несвежий вид, а что касается жакета, то он и вовсе был некстати – на дворе собачий холод, а тут тонюсенькая кожа. В лице девушки отсутствовали яркие краски, оно напоминало незаконченный портрет, набросок, но набросок этот был гениальным: таких совершенных черт лица Анна никогда не видела. Даже то, что девушка была явно голодна, не могло уничтожить волшебное мягкое сияние, исходившее из ее серых глаз.

– Простите меня, пожалуйста, – прерывисто зашептала она, – я слышала, как вы разговаривали с дежурным. Вы идете на свидание с Дмитрием Чумаковым, правда?

– Да, – осторожно ответила Аня, пытаясь сообразить, кто это такая? Одна из поклонниц? Любовница? Сестра?

– Умоляю вас, выполните мою просьбу, – еще быстрее заговорила девушка. – Меня к нему не пускают. Он даже не знает, что я здесь. Вы увидите его. Вы будете с ним говорить. Передайте ему, что я не верю в то, что это сделал он. Скажите, что я буду ждать его, сколько понадобится. Я никуда не уйду, я буду рядом до конца!

– Хорошо, я все передам, – кивнула Анна, поражаясь огню, который зажегся в глазах этой хрупкой девочки, похожей на прозрачную тень. В ее голосе звучала такая уверенность, такая любовь, что Анна невольно позавидовала Чумакову. Пока кто-то вот так верит в тебя и любит, несмотря ни на что, ты неуязвим! – Я все передам, – повторила Анна, – но кто вы? Как ваше имя?

– Меня зовут Варя, – едва слышно ответила девушка. – Я его жена.

– Хорошо, – выдавила Аня. И добавила поспешно: – Обязательно дождитесь моего возвращения. Нам надо поговорить.

– Куда же я уйду, – грустно улыбнулась та.

Дробно стуча каблучками по истертому линолеуму, Аня прошла в дальний конец коридора и остановилась перед дверью, на которой висела табличка с нужной фамилией. Постучавшись, она вошла. В тесной комнатке, похожей на собачью конуру, восседал мужчина в форме, которая едва сходилась на весьма объемистом животике. Полное, обрюзгшее лицо мужчины было таким же настороженным и злым, как и его голос.

– По какому вопросу? – рявкнул он, глядя на Анну маленькими глазками, похожими на черные смородинки, утопленные в непропеченном тесте.