– Не видел ничего! – взвизгнул Сизых, пустив слюну в уголки изжеванных возрастом губ. – И никого не видел! В магазин ушел, потом пришел, закрылся, выпивал дома один. За занавесками… Вон и бутылка пустая под раковиной, можешь посмотреть. И в магазине можешь спросить, был я там вчера.

– Так, когда в магазин шли и из магазина, должны были видеть машину, если она стояла? – перебил его Анатолий, очень ему не понравился ответ.

– Должен был, но не видел и все тут! И давай, мил-человек, ступай уже. Поздно, спать стану укладываться.

Сизых поднялся из-за стола, схватил чайник, отволок его в кухню. Вернулся с хмурым видом и принялся с грохотом сгребать со стола чашки с блюдцами.

– Антон Иванович, так не пойдет, – заупрямился Грибов, которому откровенно указывали на дверь. – Вчера этот мужчина снова был здесь, сидел в своей машине, и вы не могли его не заметить.

– А если не заметил, то в тюрьму меня посадишь, так, что ли? – Он, кажется, успокоился немного и уже снова казался самоуверенным, довольным жизнью холостяком. – Меня, между прочим, никто не обязывал за ее ухажерами подсматривать.

– Много было ухажеров? – тут же опять прицепился Грибов, он все еще помнил про свою версию насчет визита сюда Боброва и, невзирая на Ленкино упрямство, не собирался ее со счетов сбрасывать. – Не считая вас, конечно же.

А чего ему было теперь деликатничать, когда Сизых его за дверь выставлял. Он его нервную систему беречь был не обязан.

Выпад в свой адрес Сизых оценил по достоинству и сдулся как-то сразу, перестав казаться значительным. Крякнул удрученно, потрепал затылок, потом спрятал грубые ладони под мышками и протянул угрюмо:

– Кто я для нее? Старикан глупый… Ты это, командир, если хочешь че узнать, к себе вызывай. Ничего боле трепать не стану, – проводил его до двери все с тем же подавленным видом, но напоследок спохватился вдруг и кивнул куда-то в сторону. – Ты пойди вон к Матрене сходи.

– А это у нас кто?

Зевать Грибову хотелось нестерпимо. Сонливость накатила, сдавив затылок властной лапой, хоть в сугроб вались да похрапывай. Говорила ведь Ленка, советовала до утра подождать. Нет же, больше всех ему надо.

Когда теперь он домой попадет? Как-то еще такси вызвать надо. Согласятся, нет, за город ехать в столь поздний час?

– Матрена Семенова с той стороны от Вики живет. Такая домушка у нее неприметная, под черной шиферной крышей. Додумались же в черную краску шифер покрасить, дураки – нет? Черепица будто… – Сизых потянул на себя дверь, еле дождался, когда Грибов за порог выйдет. – Так вот она любопытная очень, Матрена-то. Все видит! Даже то, чего не было!..

Света в окнах Матрены Семеновой не было, а на покосившейся входной двери красовался замок размером с футбольный мяч. Либо уехала куда-то, либо по гостям ходит. Хотя вряд ли в гости старый человек пойдет так поздно. Света на улице не было, в застывших снеговых бороздах ноги можно запросто переломать.

Уехала, решил Грибов, потоптавшись возле ее крыльца. Наверняка уехала.

Но судьба, видимо, сегодня решила вознаградить Грибова удачей за настойчивость и терпение. Не успел он и пары шагов сделать от калитки Матрены Семеновой, как она собственной персоной нарисовалась возле забора.

– Ух ты, а напугал-то, товарищ милиционер! – ахнула она, хватаясь за старенькую куртку на груди. – Кто-то возле калитки топчется, не уходит и в дом не лезет. Кто, думаю, вор, не вор? Слава богу, это вы!

Ничего себе! Грибов минуту молчал даже, не зная, что сказать. Он не в форме, удостоверения ей показать не успел, откуда тогда известно этой Матрене, что он милиционер? И любопытная она чрезмерно, не соврал Сизых. Вместо того чтобы вдоль забора красться, на помощь звать, стояла ведь и выжидала, что и как дальше будет.

– Идем в дом, идем, товарищ милиционер. – И она, обогнув Грибова почтительным полукругом, протиснулась в калитку, потянула его за рукав. – Идем, на улице какой разговор?

Свет в ее сенцах не горел, и Грибов раз десять споткнулся обо что-то громоздкое и твердое, рискуя сломать себе шею.

А мог бы ведь на диване сейчас лежать перед телевизором, снова поскреблось ему в мозг. Нет же, весь пригород изъездил, свидетельские показания снимает, которым грош цена. Хоть одно утешает – Виктория ему, в отличие от Боброва, не соврала.

Но, как оказалось, не зря он все же приехал сюда. Совсем не то рассказала ему в отличие от Сизых Антона Ивановича про день вчерашний Матрена Семенова, эта пышнотелая молодуха лет тридцати пяти, замотала головой и даже попятилась, когда Грибов вкратце поведал ей о чаепитии у соседа.

– Да чего же он врет-то, Анатолий Анатольевич! – возмутилась она, усадив его за стол и захлопотав с чаем. – Не видал он! Так он даже брехать взялся, как собака последняя, с малым этим здоровым!

– Это который под окнами вашей соседки Виктории Мальиной дежурил? – уточнил Грибов и начал делать пометки в блокноте.

– Он самый. Вика сказала, что Иваном его зовут.

– Звали, – поправил Грибов и, сам не зная зачем, добавил: – Убили его вчера ночью, Матрена Алексеевна.

– Убили?! – ахнула она и затеребила кофту на громадной своей груди, привычка у нее такая, видимо, имелась – в волнительные моменты за грудь хвататься. – Да за что же?.. Да как же, здоровяка такого? Ох-ох!.. Хотя после того, что тут вчерась творилося, не удивлюсь.

– А что творилось, Матрена Алексеевна? Давайте по порядку…

С ее слов, вчерашним вечером под окнами Виктории Мальиной лоб в лоб, стенка на стенку, рога об рога сошлись соперники в неравном бою. Благородным турниром за право обладания прекрасной дамой столь безобразное действо назвать было никак нельзя. Непотребным потому как действо то было. Мат стоял над улицей такой, что уши вяли.

– Чуть голова не лопнула, – призналась с ложной скромностью Матрена Алексеевна, тогда как глазки ее азартно посверкивали. – Да и вас было жалко, когда вы следы пытались в снегу рассмотреть.

– Вы и это видали? – покрутил головой Грибов.

– А как же! – изумленно воскликнула Матрена Алексеевна и снова потянулась к кофте на груди. – Сначала мутузились, орали, матюкались. Потом стихло все. Вика вышла, вокруг машины попрыгала, укатила на такси куда-то. Вернулась с вами. Вы… как этот… как его, Шерлок Холмс, по снегу лазали, все смотрели чего-то. А чего было смотреть, когда уже все разъехались! Да и натолкли так, что с собаками не сыскать, вам-то куда?! У Вики спрашиваю утром, что за парень по снегу ползал ночью? Она мне и сказала, что вы из милиции. Что, мол, помогаете ей отыскать причину смерти ее Вити. А чего ее искать, коли он сам в туалете удавился! Ее разве в снегу искать надо, коли она была – причина та?!

– А где же? – Грибов внезапно заинтересовался простоватой философией Викиной соседки, знающей все про всех. – Где же ее искать, причину эту?

– Так в туалете том и надо искать, – брякнула она первое, что пришло в голову, тут же смутилась, покраснела полным лицом, того гляди щеки лопнут, и уточнила: – Где он сотворил это, там и причина должна быть. Не в снегу же под окнами, где столько ног топталось да колес сколько проехало!..