Голос Сан Саныча прозвучал куда убедительнее. Все-таки Игорь, при всех своих достоинствах, не производил впечатления грозного бойца. Да и его мелкокалиберное ружье устрашающе не выглядело, не то что двустволка Сан Саныча.

Петенька выронил лопату, отступил на шаг и вдруг, взвыв, бросился вверх по лестнице.

— Стой, стреляю, — крикнул Сан Саныч, но на Петеньку угроза не произвела никакого впечатления.

Бить в спину Сан Саныч, конечно, не стал, а вот Игорь, не раздумывая, выстрелил, передернув затвор, выстрелил еще раз. Донесшийся с лестницы вой подтвердил, что попал, а хлопнувшая дверь — что этого вновь оказалось недостаточно. Все-таки что бы Игорь ни говорил, на полновесное боевое оружие его «Диана» не тянула. Хоть я и видел, что она способна убивать.

Главарь не побежал. Он стоял, подняв руки, и, видимо, лихорадочно обдумывал, как бы ему выкрутиться. Тяжеловес же Ильяс растерялся. Он и так-то не выглядел интеллектуалом, а тут еще оказался в капкане. Мы оба понимали, что в рукопашной он меня заломает, но я сжимал в руках бур, а позади стояли люди с оружием. Единственное, что меня беспокоило — не последуют ли они примеру Петеньки, ломанувшись на прорыв. Но главарь решил не рисковать, а Ильяс без команды не действовал.

— Это что у тебя, игрушка? — нарочито развязно спросил главарь.

— А ты проверь, — вызывающе ответил Игорь. — Если сразу не ляжешь, через час истечешь кровью, как твой придурок.

— Это ты меня пугаешь, малек?

— Это я тебе констатирую, дядя.

— На пол лёг, живо, — прервал бесплодную перепалку Сан Саныч. — Руки за голову.

— Ильяс, на пол, — поколебавшись, сказал главарь.

Сложил руки на затылке и опустился на мраморные плиты. Бугай все с тем же обиженно-недоуменным видом последовал его примеру.

Сан Саныч с двустволкой в руках наконец вышел из-за стенда.

— Коля, дай веревку.

— Ничего себе хреновина, — присвистнул Игорь при виде стального бура.

Поймал брошенный моток и принялся вязать подельников. Сноровисто, хитрым узлом, сгубившим, по его словам, не одного иллюзиониста. Не знаю насчет трюкачей, но когда он демонстрировал узел на мне, я не сумел даже ослабить веревку.

Через пару минут все было кончено. Игорь с довольным видом отряхнул руки и вернул остаток мотка.

— Жаль, нет наручников.

— Извращенец, — фыркнула Ника.

— Нет худа без добра, — подвел я итог. — Теперь в наших планах есть определенность. Надо брать этих голубчиков и вести на склад. Порадуем дядю Витю. А потом вернемся сюда и доведем дело до конца. Не думаю, что в наше отсутствие Петенька вернется.

— Вернется он, как же, — недобро усмехнулся Игорь.

* * *

— Николай, какими судьбами?

— Аркадий Юрьевич.

Я невольно улыбнулся. Была в этом подвижном пожилом человеке непонятная мне изюминка, какое-то редкое сочетание активности и размеренности. Всё знает, везде сует нос, за всем следит. Другой на его месте давно бы стал объектом всеобщей ненависти, но Аркадий Юрьевич держался с такой уверенностью и достоинством, что мало кто мог устоять перед его обаянием. В неизменном пиджаке и разношенных, но без единого пятнышка, туфлях, он производил впечатление человека из иного мира — энергичного, добродушного, целеустремленного, хоть и любопытного сверх всякой меры.

Мы встретились неделю назад. Несмотря на то, что знакомство на козырьке Тамариного дома было скоротечным, я узнал его сразу. И он меня тоже. Сейчас Аркадий Юрьевич работал бухгалтером или, точнее, завхозом местного центра коммуны. Вскоре после организации регулярных рейдов нам понадобились перевалочные базы. Всего их было четыре, и, насколько я знал, в ближайшее время на периферии планировалось развернуть еще две: на проспекте Кирова и улице Победы. Но пока не складывалось. Дальние районы оставались проблемными, и чтобы закрепиться там, требовалось немало сил. К сожалению, свободных людей не было, и о том, чтобы взять под контроль весь город, приходилось только мечтать. Но то на периферии. А здесь, в центре Ленинского района, была тишь да гладь. Разумеется, по нынешним меркам.

— Николай, вы один? Пойдемте, я напою вас чаем с сахаром. Только что заварил.

— Шикуете, Аркадий Юрьевич?

— Помилуйте, Николай, разве это шик? Как говорили у нас в институте Лебедева: чай для сотрудников умственного труда не роскошь, а производственная необходимость.

Я деликатно кашлянул.

— Аркадий Юрьевич, бежать надо, мы буквально на минутку заскочили. У вас есть свободные люди? Нам надо пару человек на пару часов. И какой-нибудь транспорт.

— Что-то ценное нашли?

— Да тут целая история…

Я в двух словах рассказал про «Скалу» и короткую стычку.

— И где бандиты сейчас? — поинтересовался старичок.

— Сдали дяде Вите. Сан Саныч с Игорем как раз с ними, конвоируют на всякий случай.

Аркадий Юрьевич покачал головой.

— Плохо это все, Коля, плохо. Чует мое сердце… Пойдем, покажу.

Мы вышли на улицу. Перевалочный пункт открыли во дворе Тамариного дома, в здании бывшей школы. Оно подошло как нельзя лучше — нашлось место и для складов, и для людей. Окна первого этажа были забраны железными решетками, местность хорошо просматривалась со всех сторон. Но главное — школа была пуста: летние каникулы. Нам досталось просторное, чистое, насколько это возможно, помещение. На момент отключки единственным человеком внутри был сторож.

Аркадий Юрьевич повел меня в обход здания и показал на торцевую стену правого крыла. На грязной потрескавшейся побелке двойными линиями был нарисован красный крест. Рядом неровными буквами выведено: «Маршал».

— Трое суток назад, ночью, несколько человек хотели выломать решетку и влезть через окно, — озабоченно сказал старичок. — Их пугнули. А утром мы обнаружили вот это.

— Ну и что такого? Обыкновенные хулиганы. Удивительно только, где краску взяли.

— Я тоже так подумал. Ребяткам показал для смеха. Но позавчера у нас была группа с Ленинградской. Так они сказали, что в том районе видели такой же знак, и не раз. И надпись тоже.

— С Ленинградки? Хм…

Я прикинул расстояние и подивился. Тащиться оттуда, прямо скажем, не ближний край.

— Вот и мне, Коля, это не понравилось. Выходит, эта зараза и до нас добралась. — Он показал на крест.

— Аркадий Юрьевич, не драматизируйте…

— Нет-нет, Коля, — торопливо перебил меня старичок, — попомни мои слова, мы с этими еще хлебнем горя.

Я покорно склонил голову. По мне, это были тревоги на ровном месте, но переубедить Аркадия Юрьевича было ничуть не проще, чем упершегося рогом в землю Игоря.

— Ладно, Коля, пойдем, что тут стоять. — Кажется, он понял, что не сумел донести до меня истину. — Говоришь, вам люди нужны и тележки? Поглядим, кто у нас без дела сидит.