Пока я размышлял о двуличной сущности начальства, Игорь действовал. Точнее, фотографировал стену света: снимок, пять шагов вперед, снимок, еще пять шагов… Вскоре он перестал смотреть в видоискатель — свет из яркого стал слепящим. Однако Игоря это не остановило, и наш начинающий фотолюбитель дошел до самого забора. Вот и думай, кто больший балбес: выгнанный за неуспеваемость восьмиклассник Пушкин или отличник-интеллектуал из Медицинского университета, возжелавший разгадать тайну свечения.

Остановившись у бетонной стены, Игорь ненадолго задумался, потом повесил аппарат на шею и полез в рюкзак. Достал оттуда моток веревки и небольшой гаечный ключ. Привязав ключ, он отступил на пару шагов и с размаху метнул его через забор. Прямо в желтую стену. Ключ пролетел сквозь нее с той же легкостью, что и камень. Игорь выждал немного, а потом шустро выбрал веревку. Стена света и не думала мешать: через минуту ключ снова оказался в руках юного исследователя. Исследователь повертел его в руках, зачем-то понюхал и приложил к другому ключу.

— Ни фига не понятно, — вынес вердикт Игорь. Закинул рюкзак за спину и вернулся к нам. — Нагрева нет, ничем не пахнет, не магнитится. В общем, отрицательный результат по всем пунктам. Интересно, что будет на снимках.

— Засветка там будет, — буркнул Сан Саныч.

— Если это объективная реальность, то конечно, — согласился Игорь. — А может, всё это иллюзия или еще что-то такое.

— Ага, призрачная стена, — поддакнул я. — Мы ее видим, а на фото ничего.

— Может, и призрачная! — посмотрел на меня с вызовом Игорь. — Пока не проверим, нельзя отметать ни одну гипотезу. Во всяком случае, никакого разумного объяснения этой штуке нет.

— Ладно, орлы, закругляйтесь, — прервал дискуссию Сан Саныч. — А то до вечера тут проторчим.

— А чего торчать, надо возвращаться. Все же ясно. — Видимо, Пушкину загадочное свечение успело надоесть.

— Ясно не ясно, а надо завод проверить. — Сан Саныч подобрал с земли велосипед. — Кажется, эта ваша хрень не только ТЭЦ, но и «Металлург» накрыла. Надо выяснить точно. За тем нас и посылали.

* * *

Самарский металлургический завод, в просторечье «Металлург», был построен еще в пятидесятые годы прошлого века. Кировский район, в простонародье также прозванный Металлургом, строился именно вокруг завода. Завод жил и здравствовал в советский период и, как многие предприятия, начал загибаться в девяностых. Речь даже шла о закрытии. В начале двухтысячных из крутого экономического пике удалось выбраться. К прежним объемам производства завод не вернулся, но все-таки мало-помалу пыхтел. Производил он разнообразную алюминиевую продукцию, занимал огромную территорию, и людей там работало немало.

Все это нам поведали на инструктаже перед отъездом. Сказать по чести, рассказали больше, но запомнил я только это. В конце концов, рядом сидел Игорь, который впитывал лекции как губка. Меня же больше волновала практическая сторона вопроса: полные цеха мертвецов. Да, этот район пострадал от наводнения меньше прибрежных, но вода все же побывала и здесь. Значит, завод был затоплен полностью…

Подозрения Сан Саныча подтвердились: стена бледного света окружила не только ТЭЦ. Завод тоже оказался заключен в прозрачную лимонную скорлупу. Светящаяся полоса шла аккурат по периметру, временами ныряя в заводские стены и проступая уже над крышей. Похоже, ни кирпич, ни бетон не являлись для нее преградой. Неподалеку от входа она поворачивала — резко, почти под прямым углом. Накрой покрывало света проходную, мы бы туда и не сунулись. А так пришлось заходить, проверять. Правда, меня тоже разобрало любопытство: как этот диковинный свет уживается с каменной постройкой?

Мы оставили велосипеды снаружи под присмотром Эдуарда Вербовски — пятого и последнего члена нашей выездной бригады. Ника тоже порывалась ехать с нами, но я настоял, чтобы она осталась в лагере. Поездка не сулила ничего хорошего, и мне не хотелось лишний раз рисковать. После долгих препирательств Ника сдалась, а ее место занял Вербовски — рослый, крепкий мужчина с рубленым римским профилем, короткой стрижкой и квадратной челюстью. До отключки Вербовски работал в госнаркоконтроле, а еще раньше — судебным приставом. К своим тридцати пяти он имел седину, одно ножевое и одно пулевое ранение, навыки рукопашного боя, железное самообладание и умение стрелять по людям без колебаний — по нынешним временам навык весьма ценный. В остальном — совершенно обычный человек среднего ума и остроумия, любитель пошлых анекдотов и женщин, неразговорчивый, терпеливый и неукоснительно выполняющий приказы начальства. У нас роль начальника исполнял Сан Саныч. Он быстро просек, что вся эта возня со свечением Вербовски не нравится, и оставил его снаружи контролировать обстановку. Остальные прошли внутрь.

Двери поддались на удивление легко. В нос ударил до боли знакомый запах гниющих тел. Я рефлекторно задержал дыхание и поспешно натянул маску. Отдышался. Заводская проходная выглядела на удивление цивильно: светлые стены, аккуратная будка охранника, две шеренги стульев, никелированная перегородка и белая рамка металлодетектора. Прямо за ним скорчился в позе эмбриона чоповец. Разглядеть детали я бы не смог и при желании. Стена света висела тут же, прямо за детектором. На таком расстоянии она слепила не слабее полуденного солнца. Ее верхняя часть спокойно уходила в потолок, нижняя упиралась в пол. А ведь эта штуковина может уходить вглубь и на десять метров, и на километр… Правый край стены разрубал боковой коридор, левый упирался в стену.

Я прикрыл глаза и отвернулся. Дальше не пройти.

— Вот сволочи! — внезапно выругался Игорь.

Я обернулся и увидел, что он присел на колено и изучает пол. Подошел ближе.

— Что случилось?

— Следы!

Игорь зло ткнул в пол. Приглядевшись, я тоже заметил проложенную в многолетней пыли тропинку. Если бы не сияние, мы бы заметили ее сразу, но слепящий свет резал глаза, и разобрать детали было непросто. Однако Игорь сумел.

— Ну, следы, и что? — Я так и не понял, почему наш следопыт так возмутился.

— А то! — раздраженно сказал Игорь и быстрым шагом подошел к охраннику. Ногой перевернул его на спину. — Ничего нет! Ни рации, ни дубинки. Кобура пустая. Обобрали его, вот что!

Игорь возмущенно взмахнул руками. Сейчас от него до стены света оставалось не больше метра. «Придурок, — подумал я, — пистолета не нашел. Совсем на этих стрелялках помешался. Надо его оттащить, а то чего доброго вляпается в эту хрень».

По-видимому, Сан Саныча посетили схожие мысли, потому что вперед мы шагнули одновременно. Стена вспыхнула, в один миг запылав еще ярче, и меня вдруг прошиб озноб. Закружилась голова. Я почувствовал уже знакомый зуд и ничуть не удивился, когда легкие наполнил затхлый запах пыли. Я даже обернулся, ожидая увидеть за спиной странного дога окраса Арлекин. Но пса не было. Только Толик Пушкин глазел на Сан Саныча, тащившего Игоря к двери.

Я отступил следом.

На улице мне понадобилась минута, чтобы прийти в себя. Я прокашлялся, глотнул воды и обнаружил, что голова вновь стала ясной, зуд исчез, а вместе с ним прошло и внезапное недомогание. За спиной Сан Саныч распекал Игоря за безалаберность и безответственность. Пушкин гыгыкал, Вербовски довольно скалился, ну а Игорю только и оставалось, что пристыженно молчать. Случившегося со мной приступа никто из них не заметил.