Посему и сообразительности требовалось ровно столько, чтобы выведать, которое из колесиков этой сложнейшей машины надобно повернуть, чтобы открылся сундук, куда честному гражданину можно запустить руку. Чем можно поживиться и где, как, с чьей помощью, на каком основании, каким образом и когда? Кто чей друг и чей недруг, у кого какое слабое место и от кого зависит, чтобы дело приняло нужный оборот? Если вы в состоянии ответить на эти вопросы, значит, вам удалось постичь важнейшую из наук.

Для Тимара не оказалось неожиданностью, когда через несколько дней после дружеской пирушки у Бразовича, его вызвали в комаромскую крепость и некий господин, назвавшийся Oberstfinanzgeheimrath, то бишь тайным советником по финансам, объявил, что он, Тимар, пока задержан для строжайшего расследования и должен передать ключи, чтобы обеспечить доступ к свои бумагам и книгам счетов.

История эта наделала немало шума.

Тайна Тимара оказалась достоянием Дворцовой финансовой палаты, которая постоянно соперничала с Военным советом. И вот сейчас представился великолепный случай выявить чудовищные злоупотребления, втайне совершаемые в недрах военного ведомства, и лишить последнее привилегии на продовольственные поставки. Это наступление было поддержано и тремя дворцовыми канцеляриями, в защиту Военного совета выступила лишь Дворцовая полиция; в конце концов Государственная канцелярия возбудила дело против военного ведомства, и тотчас же была отряжена комиссия со строжайшим наказом: никому пощады не давать, Интендантскую комиссию целиком упразднить, коменданта, генерал фельдмаршала призвать к ответу, поставщика взять под арест, провести уголовное расследование и выяснить все окончательно. Ведь в доносе столь убедительно изложены все обстоятельства дела.

Если бы удалось доказать, что Тимар подсунул солдатам хоть краюшку скверного хлеба, его песенка была бы спета.

Однако доказать ничего ну далось.

Комиссия денно и нощно трудилась более недели. Вызывали свидетелей, заставляли их клясться, допытывались так и сяк, прибегали к помощи комитатской управы, но тщетно: против Тимара не свидетельствовал никто.

Следствие установило, что Тимар все подмокшее зерно распродал мельникам, земледельцам, владельцам фабрик, откормщикам скота; ни одна ложка порченой муки не попала в солдатский хлеб. Выспросили самих солдат, те тоже в один голос утверждали, что сроду не доводилось им есть такого вкусного хлеба, каким две недели кормил их Тимар. Не выступило против него ни одного обвинителя, ни единого свидетеля обвинения, так что не было никаких оснований подозревать его в подкупе военных властей. Ведь они отдали заказ тому, кто по самым дешевым ценам поставил наилучший товар. В конечном счете дело обернулось им на руку. Господа военные почувствовали себя кровно задетыми сим расследованием, они звенели саблями, грозя потребовать сатисфакции, и попавшая впросак комиссия с перепугу взяла свои обвинения обратно, оправдала подозреваемых и без оглядки сбежала из Комарома. А Тимара, принеся ему глубочайшие извинения, выпустили на свободу и вынесли вердикт: это же золотой человек!

Первым, кто бросился приветствовать освобожденного узника, был господин Качука, который прилюдно подчеркнуто долго тряс ему руку.

- Дружище, ты этого дела так не оставляй! Надо требовать полной сатисфакции. Представь себе, даже меня заподозрили в получении взятки. Поезжай в Вену и требуй удовлетворения. Доносчика следует примерно наказать. И теперь, - эти слова он произнес шепотом, - можешь быть уверен, что здесь больше никому не удастся вышибить тебя из седла. Так что куй железо, пока горячо!

Тимар заверил приятеля, что последует его совету.

А при встрече с господином Бразовичем и ему сказал то же самое.

Господин Бразович донельзя расстроился из-за несправедливости, учиненной его другу Мишке. Кто же этот гнусный злодей, посмевший его очернить?

- Кто бы он ни был, он за это жестоко поплатится! - пригрозил Тимар. - Клянусь, коли у него есть свой дом в Комароме, он его лишится, чтобы впредь было неповадно такие шутки шутить. Послезавтра еду в Вену требовать у Дворцовой канцелярии удовлетворения.

- Поезжай, поезжай! - поддержал его Бразович, а про себя подумал: "И я там буду!".

И отбыл в Вену днем раньше, чем Тимар, а там, использовав свои давние связи, подготовил ему (правда, ценою неимоверных затрат) достойный прием: стоило только Тимару войти в уготованный ему лабиринт, и он бы никогда из него не выбрался. Из Дворцовой канцелярии его отошлют в Дворцовую палату, оттуда переправят дело в Высшее юридическое управление, оно втянет в разбирательство Управление полиции, которое в свою очередь препроводит истца в Тайную государственную канцелярию. И человек, столь опрометчиво решившийся искать справедливости, постепенно озлобится, произнесет какие-нибудь необдуманные слова, а то, глядишь, и пропечатает о своих мытарствах в газете, - тут-то его и схватит с поличным Дворцовый цензурный комитет... Под конец бедняга сам взмолится, чтобы его отпустили с миром, и больше уже никогда в жизни близко не подступится ни к одной из дворцовых служб.

Пусть себе ищет правды дружище Михай, кол и он такой простак.

Однако Тимар теперь уже был отнюдь не простак.

Он давно перехитрил обоих своих советчиков.

С первого же шага хитрость, глубоко скрытая в его натуре, дала себя знать.

Тимар научился хитрить с тех пор, как позволил навязать себе первый шаг, и хорошо усвоил золотое правило: никогда не говорить о том, что собирался делать.

Примерно так же обстоит дело с женским целомудрием. До первого грехопадения вся девичья натура исполнена неведения, невинности, чистоты до самых глубин. Однако стоит перешагнуть этот рубеж, и все кристально-прозрачное нутро оказывается взбаламученным, и учителей более не требуется: женское естество уже само умеет все и даже способно изобрести кое-что новенькое.

Уже то, как он оставил с носом своих преследователей у Панчева, позволяло предполагать в Тимаре некоторые таланты. Правда, тогда он поступил так ради другого человека без всякой выгоды для самого себя. Он выполнил, что ему было поручено: обманул преследователей.

Теперь же он действовал в своих интересах.

Он стал обладателем несметных сокровищ, но, чтобы распоряжаться ими, надо было позаботиться о законных на то основаниях. Ему пришлось притвориться удачливым предпринимателем, на первой же своей сделке якобы разжившимся огромными деньгами.

Если кто-то подумает, будто он разбогател на контрабанде, - не беда. Доказать не докажешь, потому что это неправда. В свое интендантское предприятие он вложил столько средств, что почти не получил прибыли. Но зато получил возможность покупать дома, корабли и расплачиваться золотом: ведь все думали, будто он разбогател на поставках.

Ему требовался предлог, чтобы постепенно вытащить на свет божий сокровища Али Чорбаджи.

Что же он сделал по приезде в Вену?

Тимар должен был потребовать у Дворцовой палаты удовлетворения и тут мог рассчитывать на поддержку Дворцового военного совета. Он заручился рекомендательными письмами от комаромских покровителей к наиболее влиятельным особам.