— Что думаешь? — спросил Леон.

— Что тут думать? «Макар» с глушаком, один выстрел — наверняка, без контроля. Стреляли с близкого расстояния, значит, кто-то свой, — пожав плечами, сказал Женька.

— Почему обязательно свой? — спросил кто-то из охранников, и Хохол обвел собравшихся недобрым взглядом исподлобья:

— А что — тут все такие смелые, что легко повернутся спиной к незнакомому человеку?

— И то верно, — отозвался самый старший из охранников, — Саня осторожный парень был, а раз спиной повернулся, значит, знал убийцу.

— Ну что, ребятки, я вас всех поздравляю — в доме у вас завелась крыса, — подвел итоги Хохол, направляясь к выходу из гаража, — и, скорее всего, унесла она ноги далеко, потому что это кто-то из тех, кто ночью работал.

— Логично, — отозвался Леон, которому эта мысль пришла в голову почти сразу, как только он узнал об убийстве. — Выяснить это просто, но, боюсь, уже бессмысленно. Если он не дурак, то поехал не домой, а в аэропорт.

— Можно попробовать перехватить — до аэропорта ехать не пять минут, да и рейсов не так много, и вылетают они не так часто.

— Кстати, да — на утренний он не успел бы, они все до половины девятого уже вылетели. А ближайший будет только к пяти вечера, — вдруг сказал тот же возрастной охранник, и Хохол резко остановился и повернулся к нему:

— Ну-ка, подробнее отсюда.

— Давай, Степаныч, не скромничай, — подстегнул Леон, и охранник продолжил:

— До пяти вечера никаких вылетов из нашего аэропорта не бывает, я знаю это точно. Если тот, кто Саню уложил, в аэропорт поехал, то он там сейчас и подвиснет — до пяти. А потом вылетит в Екатеринбург — больше некуда, один рейс. Следующие будут только в семь и позже.

Хохол приобнял его за плечи и с чувством проговорил:

— Степаныч, ты великий человек. Осталось прикинуть, кто из охраны мог, и в путь.

— А чего прикидывать? — возразил Степаныч. — Надо просто ехать, и все. Хотите, я метнусь, я же всю охрану в лицо знаю.

— Это мысль. Но вдруг все-таки не аэропорт? — с сомнением спросил Леон.

— Себя поставь на место убийцы, — посоветовал Женька. — Тебе надо было бы убраться из города как можно скорее — что б ты сделал?

— В аэропорт поехал, — вздохнул Леон, соглашаясь.

— Ну, правильно. И тут то же самое. Степаныч, бери пацанов пошустрее, и по коням, — распорядился Хохол, уверенный в том, что его не ослушаются. — Только аккуратно там, не нашумите особо. И, когда возьмете, позвони Леону, мы подготовимся. А пока надо все-таки ментов вызвать, чтоб все четко.

— Полицию, — опять поправил Леон, но Женька только отмахнулся:

— Да поровну! Их как ни назови — один черт, только проблемы от их визита.

— Это да… — протянул Леон неопределенно. — Короче, все разошлись по своим местам, Степаныч взял пару человек, и в порт, а я тут сам с полицией разберусь. Серега, может, ты… — Леон запнулся, понимая, что не может при посторонних обнаружить явное нежелание Хохла встречаться с полицейскими, и надо срочно придумать повод, чтобы убрать его из дома.

— А я вот с пацанами до города подскочу, — отозвался Женька, крайне довольный тем, что сможет быстро добраться до «Стеклянного шара» и проконтролировать обед Марины и Ворона, — а потом вернусь с хозяином вашим, если что.

— Годится, — облегченно выдохнул Леон, — все, разошлись, куда кому сказал.

Пока охрана разбиралась, кто именно поедет в аэропорт ловить неведомого убийцу, Хохол с Леоном, закурив, отошли к воротам.

— Ты в ресторан поедешь? — негромко спросил Леон, отлично понимавший, с чего вдруг Хохол с таким энтузиазмом собрался в город.

— Да. Не хочу ее без присмотра оставлять, а ваша охрана, смотрю, годится только кое-чем груши околачивать.

— Возле хозяина хорошие пацаны, надежные.

— Они все надежные, поверь, Леон, пока им перед носом пачкой красивых бумажек не помашут, — со вздохом отозвался Хохол, затягиваясь сигаретным дымом. — Не знаю, слышал ли ты, но Марину продал как раз один из самых верных, из тех, кто в дом вхож был и на ком чужой крови не было ни капли. А все бабло, оно, родимое… Столько лет сидел — зад в тепле, руки не замараны, работенка не пыльная — живи и радуйся, а нет — поманили баблом, он и дернулся, баран…

— И как? — поинтересовался Леон в паузе, хотя прекрасно знал ответ.

— Что как? Кончили мы его с Вилли, был у нас такой чувак — живодер натуральный, мороз по коже. С ним только Маринка могла управиться, он ее любил нежно, аж дрожал весь, и за нее мог любого в фарш превратить, — мрачно договорил Женька, не особенно любивший вспоминать прошлые «боевые заслуги», как свои, так и чужие. — Но что толку? Именно с подачи Кота, падлы, мы теперь и живем так, как живем. А он лежит в чьей-то чужой могиле, идиот, и никакие бабки его не спасли. Ладно, дело прошлое. Это я тебе к тому рассказал, чтобы ты не обольщался особенно по поводу близких и надежных. Только на себя можно рассчитывать, запомни это, Леон.

Выбросив окурок, Женька бросил взгляд на гараж, в котором лежало тело водителя, и вдруг спросил:

— А кто теперь генерала возить будет?

— Найдем кого-нибудь, — пожал плечами Леон, — сейчас вопрос не в этом — с полицией бы миром уладить и телевизионщиков не притянуть. Надо к Мирзе ехать. Он, похоже, знает, что ты живой, не удивится. И у него попросить помощи.

— Пустой номер, если Бес к нему подкатил, — сказал Хохол. — Разве что я сам приеду, разложу, что почем. А тебя он просто вышлет на фиг и говорить не станет, я Мирзу знаю. Но мне он может и поверить. Нажую ему про кровь и прочие веселые радости, припомню, благодаря кому он тут такой богатый и счастливый сидит. Мирза — человек благодарный. Ну, был раньше. Только мне бы узнать, где конкретно его искать…

— Нет вопросов. Он теперь хозяин торгового центра «Ритм», что на северной окраине. Там, конечно, не окраина давно, а вполне себе приличный новый район, и Мирза хорошую прибыль имеет.

Хохол чуть оскалился:

— Ну, молодец, чертяка рыжий, своего не упустил. Мы этот центр отбивали у Ашота в свое время, был тут такой молодой и резвый. Кстати, даже почти никого и не потеряли, разве что раненых было несколько. Маринка тогда целую операцию разработала, все точки Ашота накрыли разом и зачистили, а сами на дно легли почти на три месяца — и мы, и бригадиры, и бойцы. Менты пошумели, пошуровали для вида, и умолкло все. И ведь знали, чьих рук дело, а доказать не смогли.

— Н-да… голова у твоей женщины…

— Знал бы ты, как мне иногда хочется эту голову отвернуть вот этими руками, — вроде в шутку бросил Хохол, сжав кулак с натянувшейся испещренной рубцами кожей, но у Леона по спине пробежал неприятный холодок.

— Леон, мы готовы, — отрапортовал подошедший Степаныч, успевший сменить строгий черный костюм на обычные брюки и неприметную серую футболку.