— А должен? — спокойно спросила Коваль. — Он свое защищает, точно так же, как и ты. Вопрос только в том, что оно у вас разное — свое-то. Но оставим это. Знаешь, где самое слабое место в нашей схеме?

— Где?

— Ветка. Если я ненароком в городе наткнусь на нее — все. Она прекрасно знает, как я сейчас выгляжу, она была у меня дома после последней пластики, и ей не составит большого труда понять, что я — это я. И потом, не обманешь человека, с которым была близка во всех смыслах.

Ворон взъерошил седые волосы и задумался. Способов нейтрализовать неуловимую Виолу у него не было, поэтому, как ни крути, но Коваль придется разбираться с бывшей любовницей самостоятельно.

Хохол тоже подумал об этом. Он всегда ревностно относился к появлениям Ветки в их доме, потому что отлично знал о их связи, и это выводило его из себя. Справиться с женой он не мог и старался не заводить разговоров на эту тему — Коваль из упрямства могла пойти на что угодно. А едва заметив болезненную ревность Хохла к подруге, тут же доказывала ему, что повод есть. Но сейчас Женьку беспокоило даже не то, что Марина может снова оказаться наедине с ведьмой, а то, что Виола ее узнает и донесет Бесу. А уж у Гришки достаточно поводов ненавидеть родственницу и желать ее смерти. И он не остановится — такая черта, как сентиментальность, присущая Марине и не раз сохранявшая ему жизнь, Гришке была не свойственна. Ему совершенно наплевать, что Коваль — жена его двоюродного брата, что она — мать его племянника, что именно она помогла ему несколько раз удержаться на месте «смотрящего» и просто выжить. Бес был по натуре человеком неблагодарным и мстительным, потому Хохол вполне здраво опасался последствий возможной встречи Марины и Виолы.

— Что ты думаешь делать с этим? — спросил меж тем Ворон, и Коваль как-то совсем уж беспечно сказала:

— Не знаю. Решу по ситуации. Теперь с твоим кандидатом. Как бишь его по имени… — она защелкала пальцами, вспоминая, и Хохол в очередной раз поразился тому, насколько Марина хорошая актриса — так натурально изобразить, что забыла имя собственного брата…

— Дмитрий Викторович, — отозвался Ворон. — Ты хочешь с ним познакомиться?

— Обязательно. Можешь представить ему меня как свою любовницу, — улыбнулась Марина, щелкая зажигалкой.

Она всем телом чувствовала, как недоволен ее поведением и словами муж, как он с трудом сдерживается, чтобы не встать и не врезать ей хорошую пощечину — понимает, что нельзя. Но другой истории для «знакомства» с братом выдумать она не смогла — ничего не годилось.

У Леона на поясе вдруг завибрировал мобильный, и он, не отреагировав на недовольный взгляд хозяина, извинился и вышел в коридор.

— Совсем оборзел, — буркнул Ворон, метнув злобный взгляд на закрывшуюся за телохранителем дверь.

— Зря ты на него так реагируешь, — заметила Марина, — он, судя по всему, единственный верный человек в твоем доме.

— С чего бы?

— А предчувствие у меня. Не спрашивай, просто прислушайся — моя интуиция еще ни разу не подводила. И не дави на Леона, он тебе жизнь спасет.

— Ты кого угодно из себя выведешь своими загадками, — пробормотал Ворон, дотягиваясь до пульта и включая негромко музыку. — Не возражаешь? Я, когда нервничаю, всегда Эллу Фицджеральд слушаю — расслабляет.

Марина пожала плечами:

— Мне все равно, слушай, если надо.

Звуки женского голоса заполнили кабинет, то и дело прерываемые тоскующим саксофоном, и это сочетание оказалось убийственным — Марине захотелось забиться в угол и заплакать. Никогда ее не трогала музыка — ну, во всяком случае, до такого, чтобы лить слезы. Чуткий на ее эмоции Хохол встал и подошел к ней, присел на подлокотник и обнял за плечи. Марина прижалась лицом к руке и почувствовала себя немного лучше. Ворон же, казалось, вообще ничего не замечал вокруг — его взгляд сделался мечтательным, лицо — спокойным и умиротворенным.

Идиллию разрушил вернувшийся Леон:

— Михаил Георгиевич, у нас проблема. Убит водитель, возивший генерала.

Эта фраза выдернула всех из нирваны и вернула в грешный мир. Ворон вскочил, мгновенно изменившись в лице:

— Где?! Когда?!

— Час назад прямо в гараже.

— В нашем гараже?! В моем дворе?! Ты идиот?!

— Не ори, Мишаня, — Коваль тоже встала и отошла к окну, но вид из него был закрыт плотными металлическими жалюзи снаружи, — черт, как в бункере, в самом деле! Леон, откуда информация?

— Охранник позвонил.

— То есть за час они не могли поставить тебя в известность? И целый час в гараже лежал труп, а по территории спокойно разгуливал убийца? Ну и нравы у вас…

— Охрана меняется в десять, как раз в это время все и случилось. Ночные ушли, а дневные только заступили, Сашка, водитель, должен был ехать к генералу — у того сегодня запланирована была встреча в одном из районов. Охрана знала, что он должен выехать в начале одиннадцатого, а когда машина не вышла из гаража, пошли проверять. Вошли, а Сашка у переднего колеса лежит лицом вниз. Башка вся разворочена, рядом пистолет. Понятное дело, что концов не найдем, — объяснил Леон, обращаясь только к Марине.

Она только головой покачала:

— Я думала, что с момента нашей последней встречи у вас что-то поменялось в подходе к выбору охраны. Но, видимо, ошиблась.

— Я еще не успел сменить всех, начал с тех, кто ближе к Михаилу Георгиевичу, — сказал Леон, глядя в пол, — в одиночку сложно…

— Да это понятно. Хочешь, Женька вон тебе поможет?

— Что я в этом понимаю? — отозвался Хохол, поигрывая «финкой». — Я всю жизнь отвечаю только за одного человека и никогда не занимался организацией. Я ж не профи, как некоторые. Но пару голов отвернуть могу — для профилактики.

— Вот и займись, — сказала Марина совершенно серьезно, — а то так и будет у нас в тылу какой-то партизан шарить, зачем такой риск?

— Ну хорошо, я займусь, допустим, — прищурился Женька, — а ты? Кто тебя прикроет?

— За меня не волнуйся.

— Да если бы! Ты ж и шагу сделать не можешь, чтоб не влипнуть.

— Все, я сказала, — чуть повысив голос, подытожила Марина, и Женька умолк, недовольно сверкнув в сторону жены глазами. — Поезжайте прямо сейчас, трясите всех, но выясните, кто мог зайти в гараж и застрелить водителя. И еще… где сейчас генерал? Ну, в смысле, его повезли на встречу или нет?

— Встречу пришлось отменить, — отрапортовал Леон.

— Ты откуда знаешь? — спросил Ворон, нервно покусывая костяшку пальца.

— Мне позвонила его пресс-атташе. Там, похоже, паника.

— У кого — у генерала? — насмешливо поинтересовалась Марина, возвращаясь на диван.

— И у него тоже.

— Отлично. Пусть немного повибрирует, ему полезно. Так, а чего сидим-то? — обернувшись к Хохлу, спросила она. — Вы двое — снялись, и в поселок, а мы поедем пообедаем, да, Мишаня?